Глава 1

Funebre[1]

Новая жизнь Евы Нельской – хотя назвать это жизнью, как она вскоре убедилась, было бы не совсем корректно – началась с того, что она открыла глаза на алтаре.

Впрочем, Ева считала, что её историю стоило бы начать немного раньше. С того, как её безжизненное тело впервые возникло на жизненном пути некоего молодого человека.

А по-хорошему, ещё немножко раньше: когда около трёх часов пополудни Ева спешила домой, возвращаясь из колледжа, но вместо этого при весьма досадных обстоятельствах очутилась в сумрачном лесу. Да к тому же в другом мире.

По законам жанра ей положено было бы эффектно провалиться в кроличью нору или волшебное зеркало, но портал в сказочную страну оказался до обидного незаметным. Только что Ева падала посреди наземного перехода у Пушкинской площади, в самом центре Москвы – вокруг шумел мегаполис, гудели машины и в ужасе кричали прохожие. В следующую секунду шум, гудки и крики стихли резко, словно их выключили.

Учитывая, что предшествовало этой секунде, Ева ждала болезненного и фатального удара об асфальт, но вместо этого она упала лицом вниз в прелую листву: после автомобильного выхлопа её влажный запах казался сладким.

Отплевавшись от листьев, девушка села и посмотрела перед собой.

С перехода она могла бы увидеть театр «Россия» и сквер на площади, скрывший памятник великому поэту; в Москве стоял погожий апрель, приодевший деревья в нежный лиственный пушок. Вместо этого Ева увидела лес – осенний, холодный, с узловатыми голыми ветвями – и темень, которая едва ли могла воцариться в три часа пополудни.

Если это и памятник Пушкину, то разве что нерукотворный, сперва только и смогла подумать Ева.

Серые стволы деревьев слегка светились во тьме. Потом она поняла – светятся не стволы, а проросший на них фиолетовый мох: он фосфоресцировал, как тропический прибой.

От удивления – а может, от шока – Ева даже не вспомнила о виолончели в футляре за спиной, хоть футляр и мешал ей выпрямиться. А ведь инструмент вряд ли мог не пострадать при досадных обстоятельствах, сопровождавших перемещение её хозяйки в лес. Ева и сама пострадала, но происходящее заставило забыть о ссадинах и ноющих ногах.

Мысль о сне или бреде она отмела моментально: промозглый холод, без труда проникший под лёгкую вельветовую куртку, был слишком убедительно промозглым. Гипотеза о загробном мире тоже выглядела сомнительно, пусть и напрашивалась: при всём уважении к Данте в его концепцию мироздания Ева категорически не верила.

Поскольку все свободные поверхности в квартире Евы оккупировало огромное количество книг, во многих из которых герои попадали в волшебную страну, она решила не следовать примеру большинства героев и, пропустив стадию отрицания, перескочить на стадию принятия.

Она в волшебной стране. В другом мире. Раз так, впереди её ждёт нечто удивительное: будь то курящие синие гусеницы, местный тёмный властелин или гостеприимные люди в тюрбанах (с чашечкой чудесного напитка, который дома Ева безуспешно мешала из чая, кофе и шоколада). И конечно, по законам жанра Ева сыграет в судьбе этого мира некую важную роль. Возможно, ей суждена встреча с местным прекрасным принцем, но лучше сольное спасение мира от сил зла: не зря же феминистические тенденции пользовались у сказочных героинь всё большим успехом.

Не стоит ожидать, что путь её будет устлан розами. Даже если будет, не стоит забывать, что к розам обычно прилагаются шипы. Стало быть, сперва надо осторожно разведать, что это за лес и не граничит ли он с обителью того самого тёмного властелина: обидно будет попасть в лапы его прислужников, не успев даже как следует оглядеться. К тому же пока Ева не встретила ни одного из верных друзей, которыми наверняка здесь обзаведётся, а без верных друзей разобраться с силами зла будет проблемати…