— Извинись перед ним за нас, скажи ему, что мы поумнели и подобного ляпсуса со своей стороны не допустим.

— Проведи инструктаж со всеми по этой части, чтобы не было никакого базара.

— Сделаю! — заверил его Молоток. — Только ты проси у него в артистки бабу с крупными телесами, — посоветовал он бригадиру.

— Зачем нам такая бомба?

— Мы же не все молодые и с хорошим зрением, крупную бабу легче будет разглядеть.

— Теперь понятно.

Вечером Костыль, выслушав просьбу Лося, отнесся к ней по-серьезному.

— Так, говоришь, по бабам соскучились?

— Эта просьба исходит не от меня, а от членов бригады.

— Я так и понял, — успокоил его Костыль. — Меня не подведете своими длинными языками?

— Мужики заверили, что второй такой ошибки, как с той бабой, они не допустят.

— Последний раз поверю вашему слову.

— Так я могу идти? — желая как можно быстрее поделиться согласием Костыля с членами своей бригады, заспешил Лось.

— Не спеши, коза, в лес, все волки твои будут… В отношении бабы вы толково придумали, но если она станет демонстрировать свои способности вместе с мужиком, то, я думаю, спектакль получится интереснее.

— Если можно устроить выступление еще и с мужиком, то мы за милую душу!

— Бабки за завтрашний концерт пойди собери сейчас и принеси мне.

Требование Костыля Лось исполнил с четкостью дисциплинированного солдата.

Костыль знал, что на чердаке почти каждого барака имелись картины местных художников-любителей, изображавшие крупным планом голых женщин в непристойном, эротически возбуждающем виде. Зеки часто поднимались на чердаки не для того, чтобы дать оценку мастерству художника-зека, а чтобы посмотреть на картину, возбудить свою плоть, заняться мастурбацией и опустошенным уйти, уступая место другому, такому же как он, страждущему. Поэтому Костылю просьба Лося была понятна и он согласился ее удовлетворить.