— Видим вас! — чуть не криком кричал Сергеев. — Готовы перехватить!..

Эти слова были последним, что я услышал. Взрыв «Одина» вырубил связь и подкорректировал курс, превратив шлюпку в набитый мёртвой электроникой камень. Нас завертело так, что не спасал и чудом не прекративший работать салонный антиграв. Без него мы бы, наверное, не выжили вовсе. Я стал ещё тяжелее раза, наверное, в полтора. Поднять руку стоило неимоверных усилий. Повернуться назад, посмотреть, как там Уорик и, тем более Марго, представлялось попросту невозможным.

Как потом узнал, боевая станция выпустила всего две боевые ракеты. Одна врезалась в нос, другая в топливные баки. Вкупе всё это превратило «Один» в огромное количество обломков, разлетевшихся в разные стороны. Особо крупные тут же расстреляли с «Дрона», несколько помельче ушли в сторону от Олимпика, впрочем, на них никто внимания не обратил. Мелочь, с которой справится защита любого корабля, оставили дрейфовать. Что-то сгорит в атмосфере Олимпика, что-то понесётся дальше.

Лишившись связи и обзора, мы стали похожи на мышей в мышеловке. Свистопляска с нерассчётной перегрузкой и бешеным вращением выворачивала все внутренности наружу. Я с трудом поднял ногу, прицеливаясь, чтобы ударить по единственной кнопке управления шлюпкой. Мог бы и рукой, но не решился. Не спешил снимать и маску, под которой обильно катился солёный пот, заливая глаза. Сосредоточился на прицеливании и ударе по кнопке.

Промахнулся. Нога грохнулась на пол. Блин, больно. Если так и дальше пойдет, я её сломаю. С другой стороны, уж лучше так, чем терпеть всё это. Второй раз ногу поднимал на пределе, вкладывая в процесс всё, что смог, через не могу. Последние силы ушли на прицеливание. Если промахнусь, третьего раза, боюсь, уже не будет.

Удар, слабый и отчаянный. Буквально мягкое прикосновение. Нога бухнулась о пол, в глазах потемнело. Сломал или нет, потом разберёмся. Важно другое — приём сработал! Экран замигал, салонные антигравы увеличили мощность, двигатели заработали, стабилизируя вращение. И тут же снова всё погасло. Дьявол!

Верчение шлюпки не то, чтобы прекратилось, оно продолжилось, только уже в более приемлемом варианте. Сила тяжести почти пришла в норму. И, о чудо! Стабильно заработали антигравы. Вот уж чего не ожидал. Я смог нормально проверить ногу — голень распухла, наверное, всё-же, что-то умудрился сломать. Опёрся о пол здоровой ногой, потянулся к кнопке запуска, стукнул по ней раза три: навигация, электроника, двигатели — всё сдохло.

Сдёрнул шлем и маску, вытер пот. Повернулся к Уорику:

— Лейтенант? Ты там как, живой?

— Знаете, капитан, — чуть громче шёпота ответил Сайдл, — видал я ваш космос… — и показал комбинацию из пяти пальцев и двух рук, красноречиво указывающих, где именно всё это должно находиться.

— Ага, значит, живой. Как Марго?

Лицо девушки как было бледным, так и осталось, без изменений. Я тревожно вгляделся, внутри всё замерло. После всего, что мы только что пережили, с ранением, как у капитана — не живут. Одна в несколько раз увеличившаяся сила тяжести чего стоит. Уорик протянул руку, проверил пульс.

— Что там? — я почти потерял голос, услышал только хрип.

Прежде, чем ответить, Уорик скинул шлем и маску.

— Капитан, вы не поверите, — сказал он и ещё раз проверил пульс Марго.

Сердце остановилось, дыхание прервалось. Как я сдержался, чтоб не накричать на лейтенанта, не знаю. Наверное, его спасло только то, что я мог только губами шевелить, да и то пришлось бы долго присматриваться.

— Тут что-то странное, капитан, — в голосе лейтенанта с каждым словом росло удивление. — Пульс есть, кровотечение прекратилось, дыхание спокойное. Капитан! Да она спит!

«Ну слава богам!» Сердце отпустило, воздух поступил в лёгкие, аж закашлялся. Впечатлительный человек, что тут поделаешь, особенно когда дело касается близких людей.

— Как спит? — дошло, что сказал лейтенант. Заодно и голос прорезался.

Тот только развёл руками, мол, ничего не могу поделать. Верить такому? Я отстегнул ремни, попытался встать, совершенно забыв про повреждённую ногу, и тут же от пятки до макушки словно электрическим ударом пронзило.