Мы не виделись больше года. В аэропорт я приехала на два часа раньше.

Глазами съедала каждого человека, который чем-то напоминал мне его.

Такая же обувь. Такая же рука. Такой же голос.

Наконец-то.

К папе прижимаюсь я, и спустя секунды он:

– Ну хватит, хватит. Хорошего понемногу.

Делаю шаг назад. Совсем забыла, какой он. Мы никогда не обнимались с ним. Я улыбаюсь, не зная, куда спрятать глаза.

Такси.

И все дни, что он здесь. Все эти несколько дней папа:

– Ну хватит, хватит. Хорошего понемногу.

Мы сидим в гостиной, разговариваем. И папа…

Внутри меня что-то. Поднялось. Проснулось. Я готова сказать. Готова говорить спокойно, тихо, не хлопая дверью, не ругаясь, не выясняя. Открыться. Как никогда. Впервые.

Посмотрела на него. А ведь люблю его. Сильно. Он мой папа.

– Знаешь. Мы ведь не виделись год. И вот тогда, в аэропорту, я так хотела, чтобы ты меня обнял. Не шутил. Просто обнял. И чтобы мы так постояли немного. Как папа и дочь. А ты как всегда. Не собираюсь тебя перекраивать. Просто знай. Мне это болит. Мне нужны твои объятия. До какого-то возраста мне было достаточно твоих шуток и игр, но потом мне понадобился нежный папа. А у меня его так и не было.

Ком в горле, как камень. Заболел. Не могла промолвить ни слова больше. Вырвала из себя. Из последних сил:

– Я сейчас вернусь.

Ванная комната. Дверь на щеколду. Вода из крана. Слезы из глаз.

– Дыши. Успокойся, – сама себе.

Когда я вернулась. Посмотрела на папу. Я не могу объяснить. Он светился. Седые волосы стали еще белее. Голубые глаза – еще голубее. Он светился. Встал, подошел. Обнял.

– Тебе хорошо?