Лукас сказал, что это ничего не значило. Ей не нужно было рассказывать Истону, потому что этого больше никогда не повторится. Это бы все разрушило. И она подозревала, что Лукас был прав. Что если она не станет ничего рассказывать Истону, все будет хорошо. Они бы поженились, нарожали детей, и переехали в пригород. Он бы стал политиком, а она ушла бы из газеты, чтобы сидеть с детьми и поддерживать его карьеру. Она так ясно это могла видеть, словно это была часть фильма.

Хранить этот секрет, пока он не запылиться и не сгинет внутри нее. До тех пор, пока она не обидится на него за то, что простил ее ранее, и не возненавидит себя за то, что скрывала это от него. Пока она не начнет презирать себя за то, что стала степфордской женой из-за своей оплошности.

Ложь повисла на кончике ее языка.

Забудь об этом.

Ничего не было.

Она была счастлива.

Вместо этого, она встретила его ясный взгляд, проглотила желчь и сказала:

— Я целовалась с Лукасом.

Истон неестественно замер. Остолбенение вроде того, что вызвано полным потрясением, ужасом и желанием мести. Ни одного слова. В его красивых глазах была лишь тишина и вторая половинка ее души.

— Скажи что-нибудь, — прошептала она.

Он сделал шаг назад. Его руки опустились. Он посмотрел на нее так, словно не узнавал ее. Как будто она была призраком в их квартире. Чем-то, через что он мог пройти, чтобы снова вернуться к реальности.

— Истон, — пробормотала она.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил он, его голос был низким и хриплым.

— Хоть что-нибудь.

Он фыркнул и резко рассмеялся, холодным, острым как бритва смехом.

— Ты не хочешь, чтобы я что-нибудь говорил.

— Нет, хочу.

Она хотела, чтобы он злился. Она этого заслужила. Она ожидала этого. Его молчание было хуже, чем она могла представить. Намного хуже.

— Когда? — единственное слово, которое он наконец-то выдавил из себя.

— На его выпускном. Я…отключилась, и ничего не помнила. Он сказал, что ничего не было, а сегодня вечером, признался, что мы поцеловались.