Открыв глаза, я уставился на низкий гранитный потолок приютившей нас с Шэной на эту ночь комнаты в трактире деревни Цветочница. Снаружи шумел дождь. Капли часто барабанили по стеклу небольшого окна, вместе с шелестом треплемой ветром листвы складываясь в причудливую убаюкивающую мелодию. В голове было абсолютно пусто, и меня преследовало единственное желание - зарыться поглубже под одеяло и не высовывать носа наружу следующие несколько дней, посылая всех желающих пообщаться в пешее эротическое путешествие.

Помню, у меня и раньше были такие приступы, когда хотелось спрятаться ото всех и насладиться одиночеством, но обычно это происходило после долгих лет, проведенных в практически не прекращающихся боях - с монстрами и игроками, в подземельях, горах и на равнинах, в гордом одиночестве и в компании прикрывающих друг другу спины товарищей, в небольших стычках и крупных клановых войнах. Поначалу это было забавно и увлекательно, потом стало утомлять. Утомлять настолько, что однажды мне стало противно даже видеть меч.

Тогда я целый год провел на задворках игрового мира, купив участок земли, отстроив на нем небольшой домик и живя обычной мирной жизнью, спрятав в маленькой кладовке свои доспехи, меч и лук. Я рыбачил, обрабатывал небольшой клочок земли, на котором выращивал лекарственные травы для местного зельевара, иногда выполнял мелкие поручения местных жителей, даже пытался освоить готовку. Я хотел хотя бы попытаться воссоздать ту жизнь, которая у меня когда-то была по ту сторону игры, в реальном мире.

Отчасти у меня получилось. Целый год реального времени, для меня превратившийся в семь лет, я жил спокойной жизнью. Я подружился с хорошими людьми, с корнем вырвав из головы любой намек на мысли, что это все НПС, управляемые целой системой мощных искусственных интеллектов. Для меня каждый житель той деревни был уникальной личностью со своей историей, памятью, характером и взглядами. Я даже влюбился в деревенскую девчонку, дочь того самого зельевара, для которого выращивал травы. Для меня не имело значения, что она ненастоящая, что она существует лишь благодаря игре. Я сам от нее ничем практически не отличался и просто наслаждался своей новой тихой и мирной жизнью. Мы вместе просыпались, трудились в полях или в лавке алхимика, а вечером вместе ужинали и шли спать. Я полностью отключил все свои интерфейсы, заблокировал внутриигровую связь - я просто пытался жить. И у меня получалось.

Меч и доспехи покрывались пылью в кладовке, меня постепенно отпускало от постоянного напряжения, в котором я находился первые несколько месяцев, неспособный толком расслабиться. Но всему приходит конец. И мир напомнил мне, что все мое окружение - лишь цифры, подчиненные власти сценаристов, программистов и геймдизайнеров.

Выбранная для мирной жизни деревня попала под каток континентального ивента, запущенного кем-то очень умным и активировавшим скрытые триггеры. Весь мир обезумел, охваченный пылающими огнями гражданских войн, в которых брат шел на брата, дети сражались против родителей, и все это ради обретения господства одним богом над другими. Великая Священная Война - так это называли. На деле же - бессмысленная резня всех против всех. И заодно причина, почему я никогда не связывался с религией и богами, если таковые существовали.

Провинциальные государства, расположенные на задворках, долгое время не принимали в ней участие, но потом огонь дошел и до них. Наша страна была маленькой и слабой. У нее даже армии как таковой не было. Так, небольшое ополчение, сил которого раньше было достаточно для обеспечения порядка. Ничего удивительного, что захватчики прошли по ней легко, как будто на прогулке. Они не ставили цели насадить свою религию. Они просто уничтожали город за городом, деревню за деревней - в назидание остальным. И, разумеется, добрались до нас, напомнив, что не все в этом мире бессмертны.

И мне пришлось вновь облачиться в доспехи и опоить свой меч кровью врагов. Мирный фермер умер вместе со своей молодой женой, погребенный под обломками горящего дома. Он умер вместе со всеми жителями деревни. И тот, кто стоял на пепелище в окружении гор трупов, с ног до головы залитый кровью и смотрящий бешеным взглядом на в ужасе бегущих прочь немногочисленных выживших, стал воплощенным ужасом, за несколько месяцев в одиночку вырезавшим целую армию горе-завоевателей, состоявших преимущественно из НПС. На короткий миг я отбросил прочь все, что делало меня человеком, и занялся тем, что у меня получалось лучше всего - убивал.

Слух о буйствующем далеко на востоке Оцифрованном разлетелся по всему игровому сообществу со скоростью пожара. Многие устремились туда, ведомые самыми разными причинами - и многие погибали от меча безликой фигуры в черном одеянии, оставляющей за собой пепел и трупы.

Я долго сражался. Я убивал снова и снова, пока в тех местах, где я проходил, не начинала прорастать алая от впитавшейся в почву крови трава. Тогда я решил - никаких богов. И никакой любви. Неважно, к кому.

И сейчас, по прошествии многих лет, я лежу в постели, слушаю барабанную дробь дождя и чувствую тепло прижавшейся ко мне и сладко посапывающей девушки в пижаме. Повторение истории? Нет, конечно. Как сказала Шэна - в этом мире для нас нет смерти. Да и не уверен я, что чувство, которое я испытываю к бравой инвизиторше, можно назвать любовью в привычном понимании. Я по-прежнему считаю все это чуждым этому миру.

Выскользнув из кровати и при этом не разбудив нашедшую в подушке замену мне тифлингессу, я переоделся и, взяв в руки ножны с мечом, направился прочь из комнаты. Эш, приподнявший голову, когда я встал, проводил меня взглядом и обратно опустил морду на лапы, продолжая дремать. Видимо, на него дождь тоже действовал убаюкивающе.

Я был не первым, кто уже поднялся. В зале за одним столом сидел Ошлан и что-то черкал в толстой книжице. Услышав звук моих шагов, лис оторвался от своего занятия и махнул рукой, подзывая к себе. Я перекинул перевязь с ножнами за спину и, в десяток шагов покрыв разделявшее нас расстояние, опустился на крепкий табурет.

- Умеешь рисовать, Энли? - поинтересовался маг, вернувшись к своему занятию. Я лишь покачал головой.

- Нет. Сколько ни пытался - получаются неразборчивые каракули.

Ошлан хмыкнул и, отложив карандаш, которым он рисовал, протянул мне книжицу, оказавшуюся своеобразным альбомом, полным самых разных рисунков - от схематичных набросков до детальных портретов, выполненных с любовью и в мельчайших подробностях.

Я с любопытством принялся листать книгу. Рисунки были самыми разными. Звери, люди, пейзажи, даже несколько батальных сцен. Было видно, что рисовавший эти рисунки был мастером и действительно любил то, чем занимается. Ведомый любопытством, я перелистнул несколько страниц, перейдя к самым последним рисункам.

С одной из страниц мне улыбалась стройная эльфийка с длинными острыми ушами и светлыми, почти белыми волосами, выбивающимися из-под сбившейся набок широкополой шляпы, облаченная в темно-зеленую мантию и опирающаяся на немного кривоватый посох. Она показалась мне знакомой, но я так и не вспомнил, где ее видел.