Глава 21

Старший следователь Полиции безопасности Эрмей Ранккала неохотно листал альбом, в который старательно заносил сведения о самом значительном происшествии за все лето. Из-за этого запутанного дела ему пришлось отложить отпуск. И сейчас, знойным летним днем, он сидел в обшарпанных стенах канцелярии на улице Ратакату и думал о том, что ничто в работе не приносит ему радости. Какое дело ни возьмешь, обязательно это окажется что-то неприятное, мрачное, таинственное и трудное. Эрмею Ранккале было почти шестьдесят. Он был сыт по горло неблагодарной работой в полиции. Эта организация не пользовалась уважением. Враждебно настроенный народ и особенно СМИ делали все, чтобы обесценить их важную и часто необходимую работу. Любой неизвестный журналюга мог тиснуть в газету свои бесстыжие рассуждения, а исправлять неточную информацию не входило в обязанности сотрудников Полиции безопасности. Когда работа секретная, о ней часто распространяется ложная информация, и именно из-за того, что она секретная, ошибки исправлять нельзя. Этот парадокс портил следователю Эрмею Ранккале настроение и отношение к миру вообще. Сам он казался себе невидимым рыцарем-защитником, простирающим спасительную длань над всей нацией, но неблагодарный народ кусал эту руку, так как не знал своего благодетеля. Эрмей Ранккала цинично усмехнулся. Народ публично делает глупости, пагубные последствия которых приходится исправлять тайно. Секретная полиция может быть общественной, но не публичной. То, чем он сейчас занимался, поначалу казалось обычной ерундой. На рабочем столе Эрмея Ранккалы оказалась вырезка из газеты, речь в ней шла о людях, планировавших совершить самоубийство. Он без особого интереса принялся выяснять подробности дела. Вообще-то самоубийства не входили в сферу интересов Полиции безопасности, но подобная массовая акция явно требовала внимания. Старший следователь без труда выяснил, что за объявлением в газете стоит известный своими темными банкротствами бизнесмен Онни Релонен. За ним следили от почтового отделения до домика в Хяме. Выяснилось, что он намеревался организовать в Хельсинки тайное собрание. К делу подключился еще какой-то полковник. Ранккала послал своего человека на собрание в ресторан «Певчие». Оно оказалось более масштабным событием, чем ожидалось, но все же не нарушавшим закон, а главной его целью была терапия. Безопасности нации семинар самоубийц напрямую не угрожал. На этом можно было о нем забыть, если бы после собрания не произошла таинственная смерть при весьма загадочных обстоятельствах. У следователя возникли смутные подозрения. Интереснее всего было то, что смерть зафиксировали в резиденции посла Южного Йемена. Получалось, группа лиц, склонных к самоубийству, была определенным образом вовлечена в отношения между Финляндией и иностранным государством. А это уже сфера интересов Полиции безопасности. Кто знает, может, эта группка не так уж безобидна, как показалось в самом начале? Полиция безопасности выяснила, что группой руководит полковник Кемпайнен и вышеупомянутый бизнесмен Релонен, им помогает также некая завербованная молодая женщина, проректор Хелена Пуусари из Тояла. Деятельность группы быстро распространялась по всей стране. Они собрали с людей, думавших о самоубийстве, значительную сумму денег и заполучили новый дорогой автобус. Ясно, что группа, состоящая теперь из тридцати человек, постарается ускользнуть от полиции. Главная их цель, видимо, совершение массового самоубийства. Полиция потеряла их след в доме Релонена, когда на его имущество наложили запрет на продажу. На следующий день старший следователь Ранккала посетил дом близ озера Хумалаярви вместе с инспектором, чтобы арестовать Релонена. Но дом был пуст, а во дворе дымился пепел от сожженной беседки. Тут след мог и оборваться, если бы некий электрик из Савонлинны по фамилии Таавитсайнен не заявил в полицию о похищении жены. Таавитсайнен сначала пытался добиться помощи у местной полиции, но там сказали, что его жена совершенно правильно сделала, уехав от него с группой туристов, проезжавших мимо. После проверки выяснилось, что упомянутая госпожа Таавитсайнен принимала участие в семинаре самоубийц в Хельсинки. Прежде чем полиция успела напасть на след жизнелюбивых самоубийц, они уже покинули Савонлинну. В следующий раз автобус видели в Котке. Самоубийцы оказались настолько дерзкими, что даже появились на похоронах своего погибшего товарища. Старший следователь Ранккала ругал себя за то, что не установил слежку на похоронах в Котке. Но теперь было поздно, поскольку автобус снова уехал по своему маршруту. У Ранккалы возникли серьезные опасения, что члены подозрительной организации собираются покинуть страну. Каковы их подлинные цели, было непонятно. Но если группа планирует массовое самоубийство, дело серьезное. Закон, конечно, пока не предусматривал наказания за самоубийство или его попытку, но за масштабной деятельностью этой группы могло стоять что-то более опасное. После совещания с начальником, инспектором Хунттиненом, Ранккала попросил помощи у таможни. На все пункты пересечения границы направили просьбу проверять все новые автобусы, выезжающие из страны, особенно те, пассажиры которых кажутся слишком мрачными. Удалось также собрать информацию о полковнике Кемпайнене – ничего особенного. После собрания в «Певчих» он посетил штаб и повидался с друзьями. Это было весьма подозрительно. Кроме того, готовясь к отпуску, он приказал отключить в своем доме электричество. Полковник явно замышлял нечто грандиозное. А вот что именно, Ранккала и хотел узнать. Следователю пришлось попотеть, чтобы установить владельца и номер автобуса, на котором передвигалась группа. По словам очевидцев, это был совсем новенький автобус, такие обычно используют для заказных поездок класса люкс. На заводе дали информацию, которая вывела на жителя Пори, автовладельца Корпелу, – тот несколько дней назад исчез вместе со своим автобусом. Ранккала послал одного из своих людей в Пори, чтобы последить за гаражом Корпелы, и не зря: автобус ненадолго заскочил домой, но даже не остановился, быстро уехав дальше на север. В распоряжении следователя была всего лишь старенькая «Лада». Автобус Корпелы оставил преследователя далеко позади, как только выехал на главную трассу. В Нярпио автобус окончательно исчез. А тем временем в разных частях страны пропадали люди. Последним пришло сообщение о некоем пограничнике, офицере Ряясейккойнене из Кемиярви. Ранккала задумался: неужели пограничные службы тоже причастны к странному делу, к которому имеют отношение иностранные и военные подразделения?

Эрмею Ранккале все меньше нравилась эта история, он уже страшно жалел, что вовремя не выбросил газетное объявление, из-за которого все и завертелось. Он стар, ему уже трудно вести такие масштабные дела. В полиции не хватает кадров, молодые следователи совершенно невнимательны. Зарплаты низкие, снаряжение старое и негодное, что снова дало о себе знать. Ранккала боялся, что эта череда загадочных событий так и не получит логичного объяснения. И все же в этом деле было много деталей, которые делали его важным. В истории Полиции безопасности было одно так называемое дело о тайном складе оружия. Сначала казалось, что это пустяк, но из-за него чуть не подверглась угрозе независимость нации. На расследование этого дела на политическом и юридическом уровнях ушли годы. И теперь Эрмей Ранккала боялся, что в его папке оказалось дело такого же масштаба, только еще более запутанное. Следователь взглянул на часы. Уже начался обеденный перерыв. Ранккалу мучила изжога, наверное, выпил слишком много кофе. Отложив папку в сторону, он вышел. Солнце грело, лето как-никак. Ранккала шел по улице Ратакату к Торговой площади. Он купил помидор, протер его подолом куртки и откусил большой кусок. Мякоть брызнула на галстук. Вот как всегда! Как ни старайся, все не так! Старший сыщик Ранккала втоптал красную массу в камни мостовой и подошел к берегу грязного пруда. В голове промелькнула мысль: хорошо было бы прыгнуть в эту масляную воду и утопиться.

Глава 22

Утром самоубийцы прибыли в Альту. Сухопутный капитан Микко Хейкинен был твердо уверен, что такое важное и непоколебимое решение, как самоубийство, нельзя принимать на трезвую голову, не выпив для более взвешенного подхода. Полковник не возражал: один день большой беды не сделает. Жить им оставалось лишь короткий отрезок времени длиной в сутки. Капитан Хейкинен нашел за углом какого-то здания магазин Винной монополии Норвегии и приступил к покупкам. Он попросил продать ему 33 бутылки водки. Продавцы удалились в заднюю комнату. Они, конечно, привыкли к тому, что финские туристы падки на спиртное, но этот старик был вне конкуренции. Спросили у директора магазина, можно ли выдать одному алкоголику 33 бутылки водки. Директор явился лично взглянуть на сухопутного капитана Хейкинена. Заключив, что этот финн – профессиональный пьяница, он дал разрешение на продажу и даже порекомендовал кое-какие норвежские ликеры. Хейкинен взял и их. Всего получилось 45 бутылок. Полковник Кемпайнен пришел, чтобы заплатить и помочь отнести бутылки в автобус. Он полагал, что хватило бы и меньшего количества, но Хейкинен настаивал, ведь человек умирает лишь раз в жизни. Раздобыли и закуску, но только на один раз. Решили, что больше не нужно, ведь они уже приближались к конечной точке своего маршрута. Уула Лисманки захотел еще купить полкубометра сухих березовых поленьев. Странное желание вызвало недоумение, но Уула объяснил, что сам-то он не собирается сопровождать самоубийц до конца. Он лучше останется здесь вместе с агрессивным оптимистом Сеппо Сорьоненом и будет смотреть, как автобус сорвется с обрыва Нордкап и полетит в волны Северного Ледовитого океана. А дрова Ууле нужны для того, чтобы не замерзнуть на продуваемых всеми ветрами скалах. Местность настолько пустынная, что здесь не растут даже карликовые березы. Уула спросил у местных жителей, где можно купить дрова, желательно уже распиленные. Ему посоветовали сходить в домик на краю города – там продавали сухие дрова для камина. Уула купил поленья и сложил их в багажное отделение автобуса Корпелы. Заодно вылили содержимое автобусного туалета в местный септик – этого «добра» изрядно набралось, пока кружили по Финляндии. Из Альты поехали на северо-восток, к горному кряжу. Впереди тарахтела местная развалюха, которую флагман Корпелы без труда обогнал. В зеркало Корпела увидел, что автобус движется по дороге между Альтой и Хаммерфестом. Корпела подумал, что новехонький «Джамбо Стариа» – слишком дорогая игрушка, чтобы просто так топить его в волнах Северного Ледовитого океана. Тут вполне сгодился бы автобус похуже, вроде того, который Корпела только что обогнал. Может, сделать последнее доброе дело, обменять свой автобус класса люкс на местную развалюху и тем самым принести пользу норвежской экономике? Корпела в микрофон спросил совета у самоубийц. Они тоже считали, что совершать массовое самоубийство на таком великолепном автобусе – непозволительная роскошь, и охотно согласились умереть в менее шикарных условиях. Корпела прижал к краю дороги тащившийся позади местный автобус, спросил у своих пассажиров, говорит ли кто-нибудь из них по-норвежски? Переводить вызвалась светская дама, жительница Хельсинки госпожа Ауликки Грандштедт пятидесяти пяти лет. Она всю дорогу провела в раздумьях, но сейчас, когда понадобилось ее знание иностранного языка, очнулась. Корпела и Грандштедт отправились заключать сделку с водителем хаммерфестского автобуса. Норвежский шофер поначалу злился на Корпелу за то, что тот так дерзко прижал его к обочине, но прекратил ворчать, когда услышал заманчивое предложение. Поменяться автобусами посреди дороги? Этот финский водитель совсем, что ли, спятил? Норвежец заявил, что некогда ему шутки шутить, по расписанию он должен попасть в Хаммерфест к вечеру. Пассажиров в автобусе было десятка полтора, и большинство боялись не успеть на паром «Хуртигрутен». Корпела попытался объяснить коллеге, что прямо сейчас тот может совершить самую выгодную сделку в жизни. Он окажется за баранкой шикарного туристического автобуса без всякой доплаты. Документы на машину в порядке, автобус оплачен без кредита. Неужели он не понимает, что ему представляется уникальная возможность разбогатеть прямо здесь, на трассе? Мысль о внезапном обогащении не укладывалась у норвежского шофера в голове. Корпела предложил его пассажирам посмотреть его финский автобус. Заинтересованные, норвежцы отправились на экскурсию, сочли сделку выгодной и стали ворчать, сетуя на нелепую трусость своего водителя. В кои-то веки предлагают удачный вариант – лови момент! Но местные жители хорошо знали своего шофера и теперь проклинали его бесхребетность и излишний бюрократизм. Норвежец разозлился и заупрямился пуще прежнего. Он объяснял, что никто не заключает сделки посреди тундры, что автобус вообще не его, это собственность государства, и передавать его кому-либо он не имеет права, даже в обмен на первоклассную машину. Между водителем и пассажирами разгорелся спор. Норвежцы хотели иметь новый автобус на маршруте Альта – Хаммерфест, но остолоп шофер никак не соглашался на сделку. Он твердил про строгое расписание и государственную собственность. Полный болван, единодушно решили все. Корпеле тоже все это скоро надоело, и он отозвал свое царское предложение. Вместе с переводчицей сев в свой автобус, он скрылся из виду. Упрямый же водитель местного транспорта понуро тащился дальше в Хаммерфест согласно расписанию. Пассажиры всю дорогу его ругали. После неполного часа быстрой езды дорога резко повернула к океану. Подъезжали к Порсангер-фьорду. Чем дальше продвигался автобус, тем меньше пассажирам хотелось общаться. При виде темно-серой волнистой поверхности океана самоубийцы вообще, казалось, утратили дар речи. Скоро эта мертвая зыбь, по которой друг за другом катятся волны, станет их могилой: они въедут в устье фьорда, затем через десять миль морского пути достигнут острова Магерёйа, в северной части которого голый мыс Нордкап выдается в ледяной океан. Последний путь обрывался слишком быстро. Казалось, Нордкап сам несся навстречу автобусу, короткий миг на пароме – и они снова очутились на твердой земле. Корпела не мешкал, гнал без остановки из Хоннингсвога к Нордкапу. На самый северный скалистый обрыв группа прибыла поздно вечером. Корпела остановил автобус в километре от острия мыса Нордкап и приказал Ууле Лисманки и Сеппо Сорьонену забрать вещи, дрова и попрощаться со всеми. Это было хорошее место для обустройства лагеря. Можно было подойти к краю обрыва и посмотреть, как Корпела разгонит автобус и прорвется через предохранительные бортики прямо в море.

– Да, была бы сейчас видеокамера, получился бы отличный фильм! – сожалел Уула Лисманки, кидавший вместе с Сорьоненом дрова из автобуса на землю тундры. Еды на двоих было вполне достаточно.

– А водка? Может, ее не стоит топить? – спросил Уула. И правда, из более чем сорока бутылок, которые добыл сухопутный капитан Хейкинен, почти ничего не выпили. Сам же он успел опустошить одну бутылку и принялся было за вторую.

Полковник согласился, что не хорошо выбрасывать запасы спиртного, и выгрузил бутылки в вересковые заросли – теперь за них отвечал Уула. Глаза оленевода заблестели, он явно одобрял это решение. К месту стоянки подъехал Релонен и автоторговец Лямся на машине полковника. Кемпайнен попросил передать Сорьонену ключи от машины. Он считал, что глупо топить две машины, когда все смертники помещались в одну. Полковник сказал Релонену и Лямсе, что пришло время садиться в автобус. Мужчины медленно поднялись в салон. Корпела завел автобус. Мощный мотор фатально заворчал. Впереди открывалась узкая дорожка, которая шла по плоскому скалистому нагорью к самому мысу Нордкап. Там виднелась какая-то постройка. Они находились на высоте трехсот метров над уровнем моря. Самоубийцы сидели на своих местах в безмолвном оцепенении. Наступил решающий момент. Одни закрыли глаза, другие обхватили голову руками. И только Хейкинен пил водку. Уула Лисманки и Сеппо Сорьонен бежали рядом с автобусом к острию мыса. Они торопились, чтобы не пропустить последний полет своих друзей.

– Такое не каждый день увидишь, – пыхтел на бегу Уула. Автобус ждал, пока Уула и Сорьонен домчатся до острого края мыса. Полковник подошел к Корпеле и спросил, может ли он теперь, когда они уже на пороге смерти, открыть причину своего самоубийства. Корпела внимательно посмотрел в глаза полковнику и произнес:

– Мы, жители Пори, не любим распространяться о личных делах… оставим это.

Двое уже почти подбежали. Корпела повернулся, взглянул на своих спутников и объявил в микрофон, что пришло время отправляться в последний путь.

– Ну, прощайте, и спасибо за все. Я выжму из машины столько, сколько нужно, чтобы оторваться от земли. Крепко держитесь за сиденья, на краю обрыва тряханет. А потом мы полминуты пролетим по воздуху. Что будет дальше, вы знаете.

Затем микрофон взял полковник и поблагодарил самоубийц за удачное путешествие. Ему захотелось переиначить известное высказывание главнокомандующего Маннергейма: «Мы воевали на многих фронтах, но никогда раньше не видели таких отчаянных борцов за жизнь, как самоубийцы». Однако полковник промолчал. В минуту смерти не до красивых фраз.

– Напоследок я бы хотел еще раз подчеркнуть, что никто из вас не обязан идти с нами на смерть. Друзья, прошу вас еще раз спокойно подумать о своем шаге. Дверца автобуса открыта, вы можете спокойно выйти. Снаружи жизнь продолжается.

Повисла напряженная тишина. Самоубийцы смущенно посматривали друг на друга. Кое-кому явно хотелось выйти из автобуса и остаться в живых. Но никто не встал со своего места, все остались сидеть. Полковник расположился рядом с госпожой Пуусари. Проректор сжала его руку. Она смотрела в окно на расстилающееся вдали море. В километре от края обрыва под порывами ветра сгибались фигуры – это были Уула Лисманки и Сеппо Сорьонен. Уула махал им рукой. Автовладелец Корпела вдавил педаль газа и включил ручной тормоз. Он разгонялся. Мотор набирал обороты, стрелка зашла на красное поле. Корпела медленно отпускал сцепление. Автобус задрожал, как тяжело нагруженный бомбардировщик, что несется по взлетно-посадочной полосе, готовясь к полету. Корпела отпустил сцепление и тормоза. Закрутились колеса. Автобус-люкс отправлялся в последний путь. Стрелка спидометра отклонилась вправо, обрыв приближался с ужасающей быстротой. Корпела просигналил, Нордкап загремел и содрогнулся, черные клубы выхлопного газа разметал ветер. Машина мчалась быстро, как никогда. Впереди ждала ледяная могила океана. И тут в верхней части кабины зажглась красная лампочка, раздалось несколько тревожных сигналов. Жаждущие жизни руки потянулись к кнопке аварийной остановки. Корпела надавил на тормоза: автобус резко накренился, пассажиры слетели со своих сидений, резина колес задымилась. Океан приближался, изумленные Лисманки и Сорьонен промчались мимо. Впереди были стальные перила. На краю обрыва Корпела изо всех сил вывернул баранку и в последнее мгновение развернул машину обратно на дорогу. Автобус угрожающе взвился, как корабль, противостоящий шторму, в окне промелькнул поджидавший их океан-убийца. Еще сто метров автобус по инерции проковылял вдоль края обрыва, потом остановился. В нутре машины все шипело и бурлило. Из двигателя пошел пар – в системе охлаждения закипела вода. Корпела обернулся, желая посмотреть, что делается в салоне: тридцать человек сидели в оцепенении, побледнев от ужаса.

Глава 23

Самоубийцы выскочили из автобуса, вытирая с лиц пот смертельного ужаса. Корпела выключил двигатель и вышел последним. Уула Лисманки и Сеппо Сорьонен устремились к автобусу. Уула не скрывал разочарования: так хорошо начатое массовое самоубийство было на удивление нелепо прервано. Весельчак Сорьонен, напротив, был глубоко растроган тем, что все обернулось столь жизнеутверждающим образом. Он поздравлял выживших, обняв всех по очереди и похлопав по плечам. При этом официант искренне прослезился. Уула Лисманки поинтересовался, что пошло не так. О том же спрашивал и Корпела. Кто нажал на кнопку аварийной остановки? Что все это значит? Ему пришлось в последний момент затормозить. Корпела сказал, что он уже достаточно стар и не понимает таких шуток. Раз решили умирать, надо умирать. А если кто-то не хочет, пусть остается.

– Подвергнуть новый автобус такому стрессу! – проворчал Корпела и раздраженно пнул переднее колесо.