Когда пожилой джентльмен со свечой выступил вперед, публика уважительно зааплодировала. Волынщик занял свое место в углу подиума, а четверо знаменосцев, опустив полотна с надписями «Традиция», «Честь», «Дисциплина» и «Совершенство», тихо сели вместе с остальными.

Мужчина приблизился к первому ряду, где сидели самые младшие ученики. Каждый держал в руках свечу, пока еще не зажженную. Он медленно склонился, поднося огонь первому мальчику у прохода.

– Свет знаний должен передаваться от старшего поколения младшему, – выспренно продолжил директор, в то время как дети по цепочке передавали огонек. – Дамы и господа, достопочтенные выпускники и студенты! Сегодня, в 1959 году, мы отмечаем столетие основания Уэлтонской академии. Сто лет назад, в 1859 году, сорок два мальчика сидели в этом зале. Им задали вопрос, которым и теперь встречают учеников в начале учебного года.

Торжественная пауза. Нолан окинул взглядом помещение и взволнованные, порой даже испуганные лица молодых людей.

– Джентльмены, – рявкнул вдруг он. – Каковы четыре столпа Уэлтона?

Тишину нарушило шарканье подошв: ученики почтительно встали. Глядя, как рядом с ним поднимаются с мест другие подростки, шестнадцатилетний Тодд Андерсон – один из немногих, на ком еще не было школьной формы, – слегка замешкался, но тут мать подтолкнула его в бок. Лицо мальчика вытянулось; на нем читалась досада, а глаза полыхали гневом. Тодд молча слушал, как ребята вокруг дружно декламировали:

– Традиция! Честь! Дисциплина! Совершенство!

Директор кивнул, и все вновь уселись. Когда затих скрип скамей, в капелле вновь воцарилось торжественное молчание.

– В первый год, – крикнул он в микрофон, – школа Уэлтон выпустила пять учеников. В прошлом году – пятьдесят! И почти три четверти из них поступили в университеты Лиги плюща!

Слова эти вызвали бурные овации. Ликующие родители, сидя рядом с сыновьями, поздравляли директора с успехом. К рукоплесканию присоединились и двое знаменосцев – Нокс Оверстрит и его друг Чарли Далтон. Обоим было шестнадцать, и они, зажатые между мамами и папами и щеголяющие фирменными пиджаками, воплощали собой будущих студентов Лиги. У атлетически сложенного Нокса была приятная улыбка и коротко подстриженные волнистые волосы; симпатяга Чарли держался уверенно, как истинный представитель дорогостоящей частной школы.

– Это достижение, – вновь зазвучал голос Нолана, – результат ревностного следования нашим принципам воспитания и обучения. Именно поэтому родители посылают к нам своих сыновей. Поэтому мы считаемся лучшей в Соединенных Штатах школой, готовящей к поступлению в колледж!

Он умолк, пережидая, пока стихнут аплодисменты. Чарли и Нокс обернулись, изучая лица одноклассников.

– Новые ученики, запомните, – продолжил директор, адресуя свою речь мальчикам, которым еще только предстояло вступить в ряды уэлтонцев. – Ваш будущий успех зиждется на четырех столпах академии. Я обращаюсь как к тем, кто поступает в седьмой класс, так и к тем, кто перевелся в нашу школу в этом году.

Услышав это, Тодд вновь заерзал. На лице его читалась решимость.

– Четыре слова, составляющих наш девиз, олицетворяют Уэлтон, и им же суждено стать краеугольными камнями вашей жизни. Кандидат на вступление в Общество Уэлтона Ричард Кэмерон! – обратился Нолан к одному из юношей, несших знамя. Тот немедленно вскочил.

– Да, сэр! – воскликнул он. Сидевший за ним отец просиял от радости.

– Что есть традиция, Кэмерон?

– Традиция, мистер Нолан, – отвечал мальчик, – это любовь к школе, к семье и своей стране. Традиция Уэлтона – быть лучшими во всем!

– Хорошо, мистер Кэмерон. Кандидат на вступление в Общество Уэлтона Джордж Хопкинс, что есть честь?

Держа спину прямо, юноша опустился на скамью. Кэмерон-старший довольно усмехнулся.