…Заложив крутой вираж, гравиплан лёг на обратный курс. Люк закрылся, на полную мощность заработали кондиционеры, высасывая из салона отравленный воздух. Капитан удовлетворённо вздохнул и затянулся дорогой сигарой. Гравилёт шёл на бреющем, но сквозь смог руины внизу едва просматривались. Здесь-то ещё ничего. Вот к востоку от Москвы действительно мрак — в буквальном смысле слова, смог там такой, что не светает уже много лет. И там, говорят, обитает такое, по сравнению с чем здешние монстры — симпатяги. В эти байки капитан Хей не очень верил, по его скромному мнению, отвратительнее здешних уродов вообще ничего быть не могло. Да и как в таких местах выжить — уму непостижимо!

— Пора спалить гадюшник к чёртовой матери, — злобно буркнул он, выбрасывая окурок в утилизатор. Машинка зашипела, разлагая предмет на молекулы. Потом получившаяся масса пригодится в качестве сырья для нанофабрик, способных переработать любое дерьмо. Здешние заводы продолжают существовать чисто по инерции. Их пока не ликвидировали — вместе с обслуживающими их мутантами из бывших русских. — Хватит уже место поганить!

Впрочем, плохое настроение скоро ушло. Особенно после того, как фляжка с виски наполовину опустела. В конце концов, дым, вонь и мутанты теперь не его проблема. Сегодняшний полёт в Зону был последним: уже подан рапорт об увольнении из Охранных войск, а его ждёт — не дождётся тёпленькое местечко. Теперь он будет не стрелять монстров сам, а давать делать это другим, да ещё получать с них немалые деньги.

— Охотнички хреновы, — пробормотал Хэй и сплюнул в тот же утилизатор. Ему всё равно, что перерабатывать, засунь руку — будет то же самое. — Прибавь ходу, — крикнул он пилоту. — А то фильтры забьются, чисть их потом!

Испугаться Эрхард не успел. Отравленная земля жёстко, не хуже того самого импульса, ударила по ногам, избитое тело пронзила боль, оно неуклюже завалилось в грязь. Рядом со смачным хлюпаньем упали остальные, и кто-то снова заорал: на него сверзился тяжёлый контейнер. «Наверняка мужика покалечило!» — подумал историк, отстранённо слушая, как подбегают остальные к контейнеру. Как и следовало ожидать, после короткой потасовки уголовники оттеснили «генетических» от контейнера. Судя по захлёбывающемуся вою, кому-то сунули «пёрышко» между рёбер. Тем же ножом поддели металлопластиковую крышку, сломали задвижку — к счастью, то оказался не сейф, а просто коробка, вроде тех, в каких доставляют заказанные по Инфосети продукты и предметы. Радостные возгласы: по толпе поплыли хорошие золингенские ножи (видать, на холодное оружие запрет не распространялся), армейские сухие пайки в одноразовых гермоконтейнерах, бутыли с водой, и контрастировавшие со всей этой роскошью допотопные противогазы позапрошлого века. Может, их даже изготовили в легендарной России…

— А нам? — поинтересовался парень, который спрашивал про микрорентгены. Ответом стал удар «курильщика» промеж глаз. Хрустнул носовой хрящ, брызнула кровь на отравленную серую землю.

— А вам — по…! — провозгласил Курильщик. Похоже, мужик станет главным в новоявленной банде. И у банды этой будут рабы. — Грузите на горб это добро, и ходу! Ну!

Уголовники быстро замкнули кольцо вокруг сгрудившихся «генетиков». Крепкие кулаки и ножи свидетельствовали: шутить не будут. Кто не подчинится — кончат здесь же и бросят на поживу мутантам да выродкам.

Эрхарду досталась большая часть упаковок. Вес был вполне приличным, а твёрдая, обросшая вонючей чёрно-зелёной слизью земля скользила под подошвами ботинок. Саднили места, которыми он приложился о землю: похоже, Хей не врал насчёт агрессивной среды. Слезились глаза от дыма, пара и какой-то ядовитой гнойно-жёлтой хмари. Разлитая в воздухе отрава заставляла всех, у кого не было противогазов, кашлять и чихать. Впрочем, не так всё и плохо: сразу они не помрут.

Их окружал унылый, безрадостный пейзаж. Отряд шёл вдоль небольшой канавы, по ней неспешно текло нечто вонючее, густое, цвета свежего дерьма, с радужной плёнкой и пятнами какой-то слизи погуще. Назвать эту жижу водой не поворачивался язык. Там, где жидкость текла между камней, вставали неопрятные валы бурой пены, а вонь перебивала даже гарь и копоть. Неуклюже кувыркаясь, по поверхности «ручья» медленно плыла мёртвая крыса. Иногда она цеплялась растопыренными, непривычно длинными и когтистыми лапками за берега, и тогда течение переворачивало её на раздувшийся живот и на спину, а то и разворачивало вперёд задом. Порой пасть с совсем не крысиными, а скорее волчьими зубами раскрывалась, с треском выпуская газы, казалось, мёртвая тварь то ли зевает, то ли пьёт отраву. Наконец она застряла в куче какого-то хлама и так и осталась висеть распяленная на бурых прутьях.

Местами перегородившие страшный ручей завалы образовали пруды, из «воды» поднималась какая-то трава. В этих чёрных, облепленных слизью и копотью, хлыстах Эрхард едва узнал мутировавший камыш. «Ну надо же, оказывается, и тут что-то живёт!» — изумлённо подумал Эрхард. Да и крыса — признак того, что тут можно выжить.

— Не спать, фак, не спать! — подгонял «рабов-носильщиков» рослый бугай, ставший правой рукой «курильщика». — Надо найти место до темноты, ночью как слепые будем!

Он прав, сплёвывая копоть, подумал Мэтхен. И сейчас солнца почти не видно за изжелта-серой пеленой, разглядеть что-то дальше десяти метров невозможно. Ночью будет хоть глаз коли. А чудовища, которыми стращал капитан гравиплана, наверняка вылезут на охоту. И тогда без автоматов станет очень плохо. Куда идти, никто не знал, вдобавок было негусто и с ориентирами. Попался угол какой-то развалины, покрытый склизким чёрным мхом, да такое же облепленное слизью, почти лишённое листвы корявое деревцо. «Курильщик» хотел было срезать и смастерить из ножа что-то вроде копья — но только плюнул. Пачкаться о мерзкую слизь лишний раз не хотелось. Перчаток господин Хей никому не дал, а руки ещё могли пригодиться.

Остановились, поели. Еду распределили «по справедливости»: братве — всё, «генетикам» — ничего. А те ещё не оголодали до состояния, когда раздувшаяся крыса стала казаться едой. Повисла сытая тишина: ножами очистили от слизи несколько бетонных плит. На них всё равно было холодно и неудобно, зато у самой земли было куда меньше дыма, и лица почти не щипало. Перестало саднить и обожженное ядовитыми химикалиями горло и нос, перестали течь слёзы из пострадавших глаз.

— Интересно, как они будут носить своё добро, когда мы сдохнем? — ни к кому особо не обращаясь, пробормотал Эрхард. Он зыркнул в сторону главаря, но тому, похоже, плевать. Базары рабов-носильщиков его не трогали совершенно. Разлёгся на плите и задумчиво коптит какой-то дрянью. Наверное, заставил делиться кого-то ещё. В загаженном воздухе поплыл какой-то странный, совсем не табачный, запах. Наверное, какая-нибудь химическая наркота. НЕ очень сильная, из тех, которые дозволяются по закону. Впрочем, что нельзя — на самом деле можно за большие деньги.

— Тогда и носить будет гораздо меньше, — цинично усмехнулся парень, которого все уже окрестили Физиком. Не так уж и плохо: самому Мэтхену досталась кличка Рвота. — Подъедят всё, противогазы ресурс выработают, воду выпьют. Потом, конечно, и сами загнутся, но это будет позже, чем склеим ласты мы. Кстати… я Александр. Старший специалист, работаю на «Зедко». А так я француз.

— Эрхард, — протянул руку Мэтхен. Место работы объясняет многое: как ни крути, лидер атомной отрасли, вот уже девяносто лет возглавляемый одним из Бессмертных. «Старший специалист», отнюдь не менеджер, просто не мог быть профаном в атомной физике. Что такое радиация, он знал не понаслышке. — Доцент кафедры изучения европейской истории, Эдинбургский университет. Соответственно, шотландец. Интересно, какого чёрта компания спеца выкинула? Не думаю, что таких много.

«Зедко» производила мини-реакторы на холодном термоядерном синтезе, один такой десятки лет обеспечивал теплом и электричеством индивидуальный дом. Более мощной станции хватало и на многоквартирный дом, даже на шестидесятиэтажную башню, каких немало настроили в крупных городах в прошлом веке. Что ж, мода изменилась — престижнее стало иметь собственный коттедж на окраине, чем ютиться в квартирке каменного монстра. «Высотки» в центре, некогда страшно престижные и дорогие, уже лет пятьдесят как жилище бедных — «офисного планктона», работников сферы услуг, проституток из тех, кто подешевле да попроще.

— Я в частном порядке занялся разработкой комплекса, у которого цикл не пятьдесят, а триста лет, и выход энергии в несколько раз больше. Да и безопасность при новых принципах почти стопроцентная. И кому, по-вашему, это нужно? Наоборот, я теперь опасный смутьян, который мог основать свою компанию, и отнять у Бессмертного прибыль. Да ещё статью в один журнал тиснул. Это уж точно ошибка была…

«Зедко» с самого изобретения управляемого термоядерного синтеза сумела подмять под себя всю отрасль. Стоил индивидуальный генератор энергии, ИГЭ, немало, при том, что себестоимость в большой серии совсем невелика. Отсюда и прибыли компании, сравнимые с прибылью наркоторговцев. Хорошо хоть, покупать их надо не часто, раз в пятьдесят лет. Можно было сделать и ИГЭ со столетним, да хоть трёхсотлетним циклом — но коммерция, ребята, коммерция. Если никто не будет покупать новые и сдавать в утилизацию старые генераторы, да ещё от техобслуживания откажутся, откуда прибыль получать? Ещё «Зедко» делала водоочистные фильтры, и не только. Сейчас бы такой не помешал — хотя вряд ли он рассчитан на такую отраву, как в ручейке…