Я с печальной усмешкой покачал головой.

— Худшая зона в мире под руководством спятившего сектанта, да еще и старого кореша Гаррисона. Да уж. Проще было просто сбросить меня в кратер вулкана.

Миллер ничего не ответила, но в ее глазах за стеклами очков был заметен гнев.

— Любопытно, что никто в СБС никогда не интересовался той кровавой бойней в заливе Мапуту все эти 20 лет, хотя о ней было полно информации в разных источниках. Тут не могло обойтись без покровительства кого-то влиятельного. Возможно, кого-то из тех, кто получил в собственность участки в Марабу, возведенном на костях туземцев. А это список весьма громких имен, включая, между прочим, и…

— … Роберта Ленца. Имеющего немалое влияние в СБС, — закончил за нее я.

Я покачал головой.

— Сложно поверить, Миллер, что ты этому удивляешься после того, как проработала в системе 12 лет, и имела доступ к секретным материалам.

— Я работала днями и ночами, — хмуро проговорила она. — Что бы ты там не говорил о «репрессиях» и «инакомыслящих», я сопровождала обвинения против реальных преступников. Противодействовала реальными угрозами. Делала то, что научил меня делать мой отец, чтобы наше общество снова не скатилось в хаос и анархию, чтобы люди жили в безопасности. Бог мне свидетель, я никогда в жизни не заработала ни гроша, за исключением своего оклада. Я не боялась быть неугодной. Никогда не выполняла ничьих «дружеских просьб» и незаконных «личных поручений» начальства. Я в любую секунду готова предстать перед детектором лжи — и он подтвердит, что я всегда и во всем руководствовалась лишь интересами Содружества…

— Что ж, допустим, я поверил бы в твою искренность. Допустим, — прервал ее пафосный монолог я. — Это не важно. Даже если так, то другие в это время спокойно проворачивали рядом свои темные делишки. Может быть, даже потешались над твоей наивной верой в высшую справедливость, пока сами добивались вполне конкретных и осязаемых целей.

— Теперь этому пришел конец. Если я и была в чем-то слепа, то больше не буду. Я займусь всем, что ты вытащил на Свет Божий. Я обязательно дойду до Протектора, рано или поздно. Я выложу ему все. И он станет на мою сторону. И вот тогда — настанет час правосудия. И мы посмотрим, кто перед кем будет потешаться в конце.

— Ты правда веришь в то, что говоришь? — спросил я с неприкрытым скептицизмом.

— Безусловно, — произнесла она с непоколебимой решительностью.

Я покачал головой с неприкрытым сомнением.

— Что ж, дай Бог, чтобы ты оказалась права, — вздохнул я.

— Вот видишь. Как и многие, ты называешь себя агностиком и материалистом, а в трудные минуты все равно взываешь к Всевышнему, — заключила она.

— Просто фигура речи.

— Не заглушай голос, идущий из души. Там, куда ты попадешь, Его помощь тебе понадобится.

— Ад — не его территория, — покачал головой я, вспомнив то, что слышал об этой тюрьме.

Миллер подавила вздох.

— Будут еще какие-то напутствия? — спросил я напоследок.