— Лоренс, но вы сказали, что можете определить сектанта по моторике. В сети достаточно видео на любого известного человека. Получается, что главари сами не участвуют в общих ритуалах?

— Я думаю, они даже и не сектанты. Религия — это для низших чинов. Средство управления, не более того. Вот почему Леони в опасности. Она не понимает, что секта — только инструмент.

— Надо полагать, что вы уже пытались вычислить главарей?

— Да, пытался. Я составил небольшой список потенциальных кандидатов. Но у меня нет железной уверенности. Мало данных. И нет времени на их розыск. Ведь моя основная задача — снятие вербовочных программ.

— Одну из которых применили к вашей матери?

Хикати выругался. Очень цензурно, но с чувством.

— Вы, кстати, видели эту девушку — Джеки Понс?

— Нет. Мне и описания хватило. Она сектантка. Я, конечно, удивился, зачем ей понадобились собаки, потому что сектанты не держат животных дома… А, ладно, чего уж там. Я был в бешенстве, когда увидел, что эта дрянь сотворила с моей матерью. Мама, может быть, и не самая умная из женщин, но я люблю ее. Когда я вернулся с работы в тот день, ну, когда ее проведала Джеки Понс, она совершенно голая кружилась посреди комнаты и повторяла одну и ту же реплику. Ах, какая славная девушка, взгляд ясный… Она не слышала и не видела меня. Мне удалось остановить ее, но на любую мою фразу она отвечала той же репликой. Я потратил неделю, чтобы вернуть ей рассудок. И эту Джеки Понс я даже не искал. Я боялся, что при всем своем гуманизме не сдержусь и изобью ее до смерти. Кем бы она ни была. Поэтому я просто сообщил о ней куда следует.

— И куда же следует? — осведомилась Вера. — Почему-то в бюро нет никаких данных.

Хикати поерзал, кашлянул:

— Потому что с сектами борются не федеральные агенты, а церковные. Я подал рапорт в Объединенный совет по деятельности религиозных организаций.

— А если я спрошу про конкретных людей, выяснится, что вы беседовали со Скоттом Маккинби-младшим, — меланхолично заметила я. — Ведь так? И когда вы это сделали?

— Нет. Я хотел сообщить ему. Я наслышан о его работе. Но он успел уехать, и я говорил с его заместителем.

Честно говоря, я была жутко разочарована этой беседой. Фактически Хикати не сказал ничего особенно ценного. Он не запирался, не увиливал. Проблема заключалась в том, что он действительно был теоретиком, ученым. И все его неудачи объяснялись одним: в практику он играл. Он забавлялся с действительностью, натягивая на себя плащ героя, рыцаря-одиночки. Он не видел резни, которую устраивали андроиды. Не видел конвейеров, на которых из живых людей делали киборгов. Он знал об убийствах, но не видел своими глазами ни одного трупа. Самое худшее, с чем он столкнулся, — это его загипнотизированная мать.

Но выбирать мне не приходится.

Поздно вечером, проводив Хикати и пожелав спокойной ночи уставшей Вере Харрис, я поднялась в кабинет. Мне надо было работать, но я не могла. Я сидела у стола, уронив руки, и тупо глядела перед собой. Я не хотела спать, не хотела есть, не хотела думать.

Вошла Санта.

— Делла, — сказала она, — с тобой хочет поговорить тот чокнутый ветеринар. Он не знает твой код, поэтому звонил на общую станцию. Уверяет, что это срочно. Я сказала, что ты занята, но я спрошу, а пока ты не ответишь, я не переключу канал на тебя.

Я подумала секунду или две.

— Переключи. Вдруг действительно срочно? — и развернула большой монитор.