— Вряд ли. Он увидел в Ордене потенциал новой государственной религии для Эльдорадо. Орден для его целей значительно удобнее, чем традиционное католичество. Удобнее уже тем, что он получит колоссальную поддержку среди женского населения — а это самые активные избиратели и пропагандисты. Но Вальдес малость промахнулся с элитами и запутался в различных школах, что и привело его к личному краху. Это не катастрофа, и ему даже полезно чувствительно получить по носу. Но если б он с самого начала думал головой, а не спинным мозгом, всем было бы лучше.

— И здесь расчет…

— Конечно. Делла, эпоха религиозных войн осталась позади, а вот эпоха Константина Великого не кончится никогда. В современном мире нет места для Оливера Кромвеля. Зато всегда отыщется трон для Генриха Восьмого.

Я промолчала.

— Как у вас погода?

— Сегодня утром и днем было солнечно, безветренно и очень тепло. Сейчас похолодало. Кажется, ночью будет дождь.

— Я так и думал, — обреченно сказал Август. — На яхте хоть климат постоянный. А потом нам еще лететь в Москву!

— В Шотландии лето тоже нежаркое.

— Что значит — «тоже»? В Москве оно как раз жаркое. Особенно в этом году. Я смотрел дальний прогноз погоды — в ближайшие две недели температура до тридцати градусов днем! Там уже лесные пожары начались. А ведь впереди еще июль и август.

— Как ужасно. Август, никто не мешает потом поехать на любой курорт с комфортным и стабильным климатом.

Он посмотрел на меня очень странно, неодобрительно и как будто даже с осуждением. Но ничего не сказал.

— Я скоро прилечу, — зачем-то повторил он.

— Хорошо.

— У меня к тебе есть серьезный разговор.

— Конечно.

Он покивал и сказал:

— До встречи.

У меня остался неясный осадок от этого разговора. Я не понимала, зачем Август позвонил, что хотел сказать. Он был уставший, даже слишком уставший. Похоже, раздраженный.

И почему-то я не могла отделаться от мысли, что раздражали его какие-то мои поступки, а не арест яхты и прочие внешние неприятности. Но что именно пришлось ему не по душе, он, конечно, не признается.

Мне не хотелось ни есть, ни спать, ни находиться дома.