Поутру мужчины славного Третеваля проснулись, где упали в полночь — то есть, на городской стене. С навесов уже не капало, но лужи после ночной грозы высохнуть пока не успели: солнце поднялось невысоко.

Песчаным это ничуть не помешало. Сколько со стены было видно, долина заполнялась морем панцирей, клешней, торчащих на стебельках глаз. Правда, стебельки были толщиной в ногу взрослого мужика, а глаза шириной с тарелку. Клешни одним движением перекусывали лошадь — или, как убедились на предыдущих штурмах, воина в броне. Первые ряды Песчаных уже лизали стену — с нудным скрежетом; казалось даже, что двадцатишаговой толщины стена вздрагивает под ногами. Хотя, конечно, лизать им было не перелизать — с последнего нашествия прошло пятьсот лет, а напугались горожане тогда изрядно, не пожалели денег на толстенное каменное кольцо вокруг Третеваля.

К верху стена несколько сужалась, но уж основание было… основательное.

Вокруг острова, последней опоры людей, бурлило море чудовищ. Не хотелось думать ни о брошенных в долине домах и пожитках, ни о не успевших под защиту городских укреплений людях и скотине.

Оставалось надеяться на крепость стен, честность предков-строителей, собственную отвагу — и покровительство святой Беос. Вон, статуя на башне над воротами, рубины пояса сверкают в лучах низкого пока еще солнца… А возле статуи на стене командующий: граф Дебиан. Тут вот и понимаешь, что чернокнижие на самом деле весьма полезная вещь. Ибо, по хитрому графскому устроению, протянули на стены кишки из толстой кожи, и по ним граф как-то пустил воду. Драгоценную воду, из цистерн, наполненных вчерашней грозой. И даже из подземных запасов! Столько воды сразу горожане видели только несколько раз в год, когда случались такие вот ливни, как этой ночью.

Песчаные с визгом и хрипом отпрянули от стен — но струи драгоценной влаги находили их и на большом удалении. То ли отступить помешали задние, то ли невидимый и неизвестный вождь чудовищ не разрешил отход — ряды стеснились, уплотнились… Песчаные схватили трупы разъеденных водой сотоварищей, подняли их над головами на манер щитов — и внезапно, быстро, яростно полезли на стены со всех сторон. Уже не пытаясь лизать стены, чудовища выстроили несколько живых пирамид, мигом оказавшись вровень с зубцами. В дело вступила сталь: двуручные секиры, молоты, загнутые когти чеканов поднялись в розовеющее утреннее небо и почти единым взмахом обрушили верхний ряд захватчиков к подножию. Но не успели защитники перевести дух, как перед ними вырос еще ряд, а потом еще, еще и еще. В конце концов, живые пирамиды поднимались быстрее, чем оружие — и драка перекинулась на широкую стену. Тут песчаные, как ни странно, преимущества не имели: с одной стороны, больше места для прыжка, с другой — по стене, пока еще спокойно и методично, били арбалетчики из города, прямо с крыш и с башен. И вода, которую щедро тратили сегодня, защитникам города ничуть не вредила — а захватчики с шипением корчились даже от выплеснутой в упор кружки. Тем более, чернокнижная придумка графа растворяла врага десятками. Случайно наступившие в лужицы Песчаные таяли, словно сахар в кипятке. Не будь их столько, пожалуй что и отбились бы!

Но в некий ужасный миг подача воды прекратилась и защитников вытеснили со стены в трех местах. Башни еще оставались в руках людей, а вот на восточной стене песчаные уже строили живую пирамиду вниз, в город, по которой и кинулись лавиной в ближние кварталы.

Где и попали под сокрушительный удар латной конницы, приберегаемой графом как раз на такой случай. На этот самый случай вдоль всей стены изнутри города и было оставлено пустое пространство, где дома строить не разрешалось, а ларьки-палатки убрали еще перед грозой. Посмотрев, как Пафнутий во главе рыцарей давит пролезших за стену тварей, граф приказал оруженосцу: