— Ну, что вы? — выйдя из-за прилавка, он подошел ко мне неприлично близко. — С прошлым нужно расставаться легко и без сожаления. Не всякое воспоминание стоит того, чтоб его хранили дольше, чем это потребуется. — Слегка подрагивающими пальцами, служащий не решительно прикоснулся к переливающимся камням, после чего с невероятной нежностью огладил сам ободок.

— Вы думаете? — тяжело вздохнув, будто бы задумалась над недавно произнесенными словами.

— К-конечно! — слегка дрогнувшим голосом заверил он, стараясь подтолкнуть меня к правильному решению.

— Все же, немного жаль, отпускать свои воспоминания. Но если цена меня устроит, я все же подумаю о вашем предложении!

Через минут сорок, я, довольная собой и своим «уловом» шла по белой алее, в сторону той самой улицы Сарим. Почему аллея имела такое название? Тут все очень просто — она была действительно белоснежной.

Кроны деревьев, возвышающихся по бокам этого великолепия, имели так же белоснежный окрас, благо хоть молодые листочки на них оставались привычного, нежно зеленого оттенка, но чтоб их увидеть, приходилось высоко поднимать голову, потому что все стоящие в рядок стволы, были невероятно высокими, и в то же время гибкими.

Пока я изучала окружающее меня чудо, народу на улице прибавилось. Все шли в ту же сторону что и я, правда, их целью был уж точно не домик на ночь, а то, что шумело чуть дальше поворота, где собственно говоря, и находилась искомая улочка.

Неожиданно, внутри, будто все завибрировало, и я словно направляемая чьей-то рукой, прошла дальше, углубляясь при этом в толпу, которую сейчас представляли в основном женщины. Ну, вот не странно ли? То пустынные улицы, то куча народу! Не поймешь вообще этот город! Может какой-то праздник у них? Вон, почти все в боевой раскраске, да и разодеты не в обычные платьица. Нет, конечно, многие выглядели простенько, но в большинстве… новогодняя елка отдыхает. И вот по этим самым разряженным, можно было понять, что золотишко у них имеется. Конечно не в огромных количествах, но все же, они явно не бедствуют.

Аккуратно распихивая местных, пробралась к невысокому помосту, на котором стояли три божественных красавчика, которые выглядели великолепно. Да на них можно лишь любоваться часами, а уж думать о чем-то другом… ммм… не иначе, как местные боги постарались над созданием этих совершенных тел.

Нда… сглотнув, заметила, что слюнка на этих красавчиков потекла не только у меня. Только вот я раньше других опомнилась, поэтому сейчас не глазею на голые торсы, а пытаюсь оценить ситуацию, и понять, что, в конце концов, происходит? Зачем собралась толпа? И почему мужчины на помосте оголены?

— Эссы! — начала речь, поднявшаяся на возвышение, крупная, богато одетая женщина. — Приветствую вас на третьих торгах! Как видите, — махнула она в сторону «товара», — трое из рабов уже представлены вашему взору, и именно с них мы начнем наш аукцион!

Моя челюсть ускакала под этот самый помост! Да я была в шоке от происходящего! Рабы??? Серьезно??? Да они выглядят круче, чем все те мужчины, которые попадались мне в этом городе! Как? Вот просто как такое может быть?

Я стояла, и не могла поверить в то, что услышала. Это дико!!! Это не может быть реальностью!!! Да я даже ущипнула себя, для того, чтоб удостовериться в том, что мне не приснился весь этот бред.

— Дам семь золотых за вон того темненького справа! — крикнула одна из женщин, которую я даже не пыталась рассмотреть, так как сейчас мой взор направился именно на того мужчину.

— Эссы! Стартовая цена десять золотых! — после слов ведущей, по толпе разнесся недовольный гул, но она не стала обращать на это внимания.

— Десять! — раздался откуда-то писклявый голосок.

— Дам двенадцать за рыжего! — прилетело с другой стороны площади.

— Тринадцать!

Я была зла! На все и на всех в этом мире! Как они пришли ко всему этому? Торговать мужчинами, как какими-то вещами — невообразимо! Неужели, все происходящее законно, и никто ничего не может сделать вот этой расфуфыренной мымре, оглашающей приговор живым существам? Неужто всех все устраивает?

Хотя… Нет! Не всех! Мужчинам явно было не до веселья. Их напряженные лица говорили о том, что они не согласны с такой участью. Но что их держит? Почему они не могут уйти? Почему позволяют так издеваться над собой?