Разговор давно уже перешел на предметы малоинтересные для Фила. Но он продолжал сидеть тихонько, словно мышь, зачарованно глядя на Иштвана.

Анна вошла в кухню, притворив за собой дверь.

– Слышь, – зашептала она горничной, – пришел он. Иштван этот. Сидят, разговаривают.

– Какой Иштван? – сонным голосом спросила Элен. В последнее время она бродила как осенняя муха.

– Красавец тот. Не помнишь? К бабке-то все наведывался в карты играть.

– Я его сроду не видела. Меня в комнаты не приглашали, сама понимаешь.

– Все видели, а она – нет. Ишь ты, цаца какая! – возмутилась Анна. – А не видела, так сходи принеси грязные чашки, заодно и посмотришь. Да спроси, не сварить ли еще кофе.

Элен нехотя поднялась. Потом постояла несколько мгновений и снова плюхнулась на стул.

– Не хочу, – сказала она. – Я нехорошо себя чувствую.

Анна пытливо заглянула ей в лицо. Ничего особенного, не бледнее обычного. Хотя и обычно она похожа на смерть.

– Нет, ты уж сходи. Не такие мои годы, чтобы туда-сюда носиться. И вообще, обязанности у меня другие.

Элен хотела возразить, что в обязанности горничной тоже не входит мыть посуду и накрывать на стол, но промолчала. В последние дни ею часто овладевала такая апатия, что не было сил даже говорить.

И все-таки вредная Анна настояла на своем. Элен поднялась со стула и, шаркая ногами, направилась к дверям.

– Ногами не шаркай, – раздался ей вслед командный голос. – Это неприлично.

Элен замешкалась перед дверью. Интуиция подсказывала ей, что не стоит туда входить. Да и не дело слугам интересоваться гостями хозяев. Подумаешь, красавец. «Хоть и есть, а не про нашу честь, – подумала она. – А что просто так любоваться – не картина». И тут же отогнала глупые мысли. Вряд ли Анна, посылая ее в столовую, думала о том, чтобы устроить судьбу горничной. Ей просто лень было лишний раз оттащить грязную посуду. Вот так всегда, кто-то убирает грязь, а кто-то живет в свое удовольствие. Элен поняла, что переполняется завистью к Александре. Кем бы она была сейчас, если бы не госпожа Елизавета? Три дня как в новой роли, а уже и слуги ей, и гости-красавцы. Видела она ее в день похорон. Вся одежда с распродажи.

Но невозможно стоять под дверью бесконечно. Элен ухватилась за ручку, и тут ей показалось, что она слышит знакомый голос. Однако вспомнить, откуда она его знает, не смогла.

За обеденным столом, вальяжно откинувшись на спинку стула, сидел длинноволосый брюнет с бледным лицом и жгуче-черными глазами. Перед ним стояла чашка с нетронутым кофе, который уже подернулся нежной жемчужной пленкой. Чашки остальных были пусты. Элен поставила поднос на край стола и, ни на кого не глядя, начала собирать посуду.

– Давайте перейдем в гостиную, – предложила Александра, – не будем мешать. Можете не торопиться, Элен. Мы уже напились кофе.

– Тогда уж лучше в курительную, – ответил Лени. – Курить очень хочется. Вы ведь курите? – Он повернулся к Иштвану.

– О да. Конечно, – незамедлительно ответил тот.