Сам капитан тоже был ранен, что значительно снижало его мобильность. Тем не менее он пока держался, резко перемещаясь и не подпуская врага к себе. Сзади появилось движение, через сферический обзор капитан увидел РОКОМ, который стал вытаскивать с поля боя убитого.
Капитан упал и перекатился. На том месте, где он только что был, вспухли яркие вспышки.
К счастью, в военное время ему удалось попасть в специальные части, где индивидуально подбирали и ставили только появившиеся тогда психомаски, и это ему сейчас помогало. Но это было очень давно, а он сам, по убеждениям сугубо мирный человек, не удосужился поддерживать ее в рабочем состоянии, для этого надо было периодически посещать военное ведомство и его медицинскую часть. Вот и сказывалось это сейчас. Скорость хоть и увеличилась, но ненамного, общее психическое состояние под психомаской разбалансированное, что и привело к получению раны.
Внезапно перед капитаном появилась тень одного из чужих. И как только смог прорваться? Игорь Анатольевич успел рывком откатиться и снизу в движении пустить очередь из пулемета прямо в шлем абордажника. С такого расстояния он не промахнулся, и скафандр врага не выдержал – голова его лопнула, как арбуз. Рухнул он рядом и даже задел капитана.
Игорь Анатольевич слегка покряхтел, пытаясь встать, но почему-то ноги не чувствовались. Он приподнял голову и через сферический обзор увидел, что у него из спины торчит большой тесак, который пробил скафандр и перерубил ему позвоночник. Стимуляторы не пропустили боль в мозг, но дело было плохо. Картинка перед глазами поплыла, однако капитан успел заметить двигающиеся впереди тени. Уже теряя сознание, он сильно сжал ладони, отчего пулемет, захлебываясь, стал стрелять без остановки, выпуская весь оставшийся боезапас. Абордажники отхлынули обратно, потеряв еще одного своего. Пулемет продолжал неприцельно стрелять даже тогда, когда капитана с поля боя потянул появившийся гражданский РОКОМ.
Он тащил капитана, у которого в спине торчал огромный тесак, а пулемет подпрыгивал по полу и стрелял во все стороны, но больше все же в направлении противника. Только на выходе из секции он замолчал. После эвакуации погибших и раненых секцию запечатали, то есть оставили за нападающими. Защищать этот сектор больше было некому.
– Гаврош! – Светлана устало выпрямилась. – Почему не несут Петра Ивановича? Он должен был быть здесь еще три минуты назад!
– Увы, но некому его доставить. Гражданские РОКОМы тоже закончились. Я как раз отправил за ним того, что притащил капитана, но его зацепили случайным выстрелом.
– То есть он там так и лежит?
– Да…
– Из мужчин что, некого послать? – ядовито спросила Светлана. – Нас тут не одна сотня людей все-таки!
– Все сугубо гражданские, без брони, без навыков стрельбы и без боевых психомасок. И даже если в армии стреляли, это тут не поможет, с абордажниками можно справиться, только встав вровень с ними. Хотя бы. Те, кто еще может что-то делать, прикрывают вас как могут. И вообще зря вы ругаете мужчин, человек пятьдесят уже строят баррикады в нескольких местах и укрепляют переходы. А там, где находится Петр Иванович, хоть и тихо пока, – он, кажется, перебил если не всех, то бо́льшую часть, – но неизвестно, сколько осталось противников, и поэтому там пока очень опасно. Отправлять кого-то одного или даже двух без боевой поддержки – отправить их на верную смерть.
Светлана покусала губы, думая о чем-то своем:
– Что, совсем никого?
– Увы.
Девушка посмотрела на лежащих в капсулах раненых людей. С капитаном тоже справилась: хоть он в коме сейчас, но в медицинской. Может, и выживет, если до них не доберутся нападающие. Она перевела взгляд на помощников, суетящихся у капсул, и приняла решение:
– Оля! Остаешься за главную. Подготовьте еще один бокс.
– Хорошо, Светлана Николаевна, – кивнула первая помощница и первая красавица после нее.
– Это не очень разумная идея, – заметил Гаврош.
– Проложи мне безопасный маршрут. – Не слушая его, девушка быстро нацепила на себя рюкзак мобильного реанимационного комплекса и уверенно двинулась на выход.