Я все ему рассказал.
— Только, пожалуйста, никому не говори про нее, а то нас обоих посадят в тюрьму или покатают в бочке с гвоздями.
— Я-то не скажу, — засмеялся Вася. — Вот ты не разболтай!
Через некоторое время Вася сам после спевки отозвал меня в сторонку.
— Ты доктора Модестова знаешь?
Я знал доктора Модестова, одного из представителей немногочисленной медицинской корпорации тогдашнего Сима.
— Вот тебе записка, — продолжал Вася. — Отнесешь ее к Модестову. Только, смотри, никому не рассказывай, что я тебя послал.
Для Васи я выполнил бы все что угодно.
— Только иди попозже, когда стемнеет.
Доктор жил во втором этаже. Я поднялся по чистенькой деревянной лестнице и дернул красивую медную ручку. Дверь была заперта. Это меня удивило — дома рабочих никогда не замыкались. Почему же замыкается доктор Модестов?
Я негромко постучал. Зашаркали туфли, и дверь приоткрылась.
— Тебе что? — Пожилая, очень чисто одетая женщина оглядела меня с ног до головы.
— Мне доктора… господина Модестова…
— Доктора?! — в голосе женщины прозвучало удивление. — Ну, зайди, обожди здесь.
Она удалилась, и через минуту быстрой энергичной походкой в прихожую вошел хозяин квартиры. Он был невысок, коренаст. Его рыжеватые волосы и усы слегка вились. Я впервые видел Модестова так близко, и мне очень понравились его глаза — голубые, добрые и умные. Я снял картуз, вынул из-за картонного ободка записку и отдал доктору. Он улыбнулся, ласково похлопал по плечу и сказал:
— Подожди меня пять минут, юноша. Я скоренько. — И исчез так же быстро, как появился.
Я огляделся. Красивая темная мебель, зеркало, ковер на паркетном полу, замысловатой формы лампа под потолком. Я и не заметил, как хозяин вернулся.
— Что, ориентируешься? — спросил он и, видя, что я его не понял, поправился: — Знакомишься с обстановкой, то есть? Правильно, в новом месте всегда надо хорошенько оглядеться. Запомни, юноша, это. Ну, Васину записочку я прочитал. Раздевайся, дружище, да пойдем-ка в дом.
Мы вошли в просторную столовую. Над столом, покрытым расшитой какими-то невероятными цветами скатертью, горела лампа под шелковым оранжевым абажуром, освещая сидевших вокруг пятерых рабочих нашего завода. На столе весело и уютно шумел большой, ярко начищенный медный самовар, стояли закуски, варенье, сахар.
— Садись, ешь, пей чай. Небось еще не ужинал?