Федор грохнул кулаком по столу. Служить ему оставалось еще почти полгода… Он с силой вжал ладони в глаза, заскрежетал зубами. Сколько же раз ему говорили, что глупо верить в солдатскую любовь, глупо надеяться, что тебя дождутся!

— Ну-ка, ну-ка… Ага, — выхожу замуж? И когда же у твоей… бывшей день рождения?

Федор оторвал руки от лица, прищурившись, посмотрел снизу вверх на стоявшего рядом Борисенкова. Очень захотелось вскочить и двинуть ему в грызло. Вместо этого ответил сквозь зубы:

— Сегодня.

Борисенков взял со стола фотографию:

— Да, свадебный наряд шикарный.

Федор медленно поднялся.

— Мой тебе совет, сержант. Забудь ее. Вычеркни из памяти. Словно и не было никогда этой твоей любви.

— Верните фотку!

— Спокойно, Посельский, — отступив на шаг, лейтенант бросил фотографию на стол. Но, скользнув по гладкой поверхности, она спланировала на пол.

— Сука! — сжав кулаки, Федор двинулся на Борисенкова.

— Но-но, сержант! — пятясь к двери, крикнул тот. — Хочешь на дембель рядовым уйти? Или вообще в дисбат загреметь?!

Замахнувшись, Федор бросился вперед, но Борисенков проворно юркнул за дверь, и из коридора донеслись быстро удаляющиеся шаги. Догонять его Федор не стал. Обойдя стол, поднял фотографию «своей бывшей». Не исключено, что именно в эти минуты Людмила надевает на палец обручальное кольцо…

Он медленно разорвал фотографию на две части, сложил их и разорвал еще раз, и еще, еще. То же самое проделал с конвертом и письмом. Мусор выбросил в урну. Наверное, прав Борисенков — раз и навсегда вычеркнуть все из памяти! Но ведь не получится, не получится!!!

В спальном помещении рядом со своей кроватью, опершись спиной о тумбочку, сидел на полу рядовой Сударин, — пустой взгляд устремлен в потолок, в руке листок бумаги. Федор присел на соседнюю кровать:

— Что, брат, тебя, как и меня, тоже девчонка бросила?

— Она утонула, — еле слышно произнес рядовой.

— Что?! Кто утонул?

— Людочка моя утонула, — трясущейся рукой Сударин протянул сержанту листок.

Почерк был неровный, корявый, Федор с трудом разбирал слова: