Я стонала, всхлипывала, продолжая плакать, а он губами собирал слезы с моих щек и повторял, повторял:

— Люблю тебя! Единственная! Люблю, люблю… Только ты, больше никто, никогда. Ты одна…

Он вошел до конца, почти и замер, давая мне время привыкнуть к новым ощущениям.

Это было… Больно. Много. Горячо.

Я чувствовала себя такой… наполненной. Целой что ли — как странно, ведь целой-то я была как раз до этого.

— Детка, ты роскошна, — Дэн погладил меня по голове, потом наклонился, чуть отстраняя Марка. — поздравляю, куколка. Теперь ты наша.

Его поцелуй был таким нежным. И было очень странно ощущать себя вот так — заполненной одним мужчиной и целующейся с другим. Это возбуждало. Сильно.

— Эй, моя очередь, — Никита бесцеремонно отодвинул брата, — как ты, крошка?

— Пока не знаю.

— Все будет хорошо. Поздравляю. Люблю тебя.

И он тоже поцеловал меня нежно, бережно.

— Эй, парни, может прекратим уже церемонию поздравлений, и я закончу?

Я не смогла сдержать улыбку. У него еще были силы шутить? Я чувствовала, как Марк напряжен.

Притянула к себе его голову.

— Поздравляю тебя, я ваша, все хорошо, можешь продолжать.

Он улыбнулся, поцеловал меня в кончик носа, в щеку, в лоб, в губы и…

Первый толчок был еще очень болезненным, я вскрикнула, закусив губу. Он толкнулся еще раз — снова боль, но я знала, что нужно терпеть. Просто он был слишком крупным. Реально большим для меня.

— Потерпи, милая, сейчас будет легче, сейчас…

Он двигался медленно, плавно, вгоняя в меня свой ствол, как поршень. Боль становилась меньше, и я начала чувствовать, как она переходит в наслаждение. По капельке, по чуть-чуть… Сначала только намек на ту тянущую судорогу удовольствия, когда низ живота скручивается в тугой узел. Потом сильнее, острее, ярче…

Его движения становились резче, он входил глубже, почти разрывая меня пополам. Но я сама двигалась ему навстречу, словно желая помочь, подхватить его ритм.