Наша кроха была так утомлена этой ночью! Мы полностью опустошили ее. Вернее сказать — мы наполнили ее до краев, и спермой, и нашим желанием, и нашим удовольствием и опустошили запас ее сил.

Я все еще чувствовал вкус ее тела, аромат ее соков, нежность каждой клеточки. Как благодарно она откликалась на ласки, как податливо дрожала, как стонала, извиваясь под опаляющими жалами наших языков! Когда я входил в нее, ее лоно принимало меня, туго обхватывая, словно не желая отпускать. Каким блаженством было толкаться в ее глубины, медленно выходить, смакуя каждый сантиметр ее женственности, потом снова погружаться, чувствуя, как она сжимает внутренние мышцы, пытаясь задержать меня там, внутри!

Мы с братьями, обычно, могли выдержать довольно долгие сеансы, сменяли друг друга не кончая час, два, дольше — наслаждаясь процессом больше, чем самим оргазмом. Но с Мией все было иначе.

С ней хотелось получить кайф и выплеснуть всего себя, без остатка. В первые секунды после оргазма казалось, что все — сил больше нет, ты пустой внутри, ты отдал все. Но пара вздохов, пара ударов сердца, взгляд на ее тело и… мы снова были готовы продолжать получать и дарить удовольствие.

Не помню, чтобы мне когда-либо раньше удавалось столько раз за ночь испытать то, что французы называют маленькой смертью.

Мы, волки, называли это возрождением.

После того как мы закончили с ней, оставив ее спящую на постели и бросились в лес, восстанавливаться, я предупредил братьев, что хочу поговорить.

Они знали, что я хотел сказать. Я, практически на сто процентов был уверен, что они со мной согласятся. Я мог бы и не спрашивать. В других стаях Альфы часто не спрашивали. Но мы были братьями. Мы были друг за друга. Мы были равны всегда. И в этом была наша сила.

Увы, разговор по возвращении в дом не состоялся.

Именно тогда мы узнали, что Мия пропала.

Я не умел и ненавидел боятся! Но вот за какие-то несколько дней это понятие — страх — словно оккупировало мои чувства. Никогда я не боялся в принципе! А тут… это постоянное липкое нечто внутри, которое разъедает кислотой, просачивается в самые, казалось, крепкие, стойкие уголки души, сердца.

Страшно было еще и потому, что я словно растерял все свои способности!

Раньше я всегда чувствовал приближение опасности, малейшие колебания эмоций тех, кто вокруг. Многое знал заранее.

Интуиция — так говорят люди. Чутье Альфы — так говорим мы.

Но с того самого момента, когда у нас появилась наша солнечная девочка, или, скажем так, с того момента как Дэн с Никитой признались, что у нас будет новая игрушка, о которой они ничего не знают — мое чутье Альфы словно впало в спячку.

Нет, что-то я по-прежнему чувствовал и понимал, но… не все, далеко не все, увы.

И отсутствие моего дара каким-то волшебным образом было связано с Мией. Словно рядом с ней блокировало магию — хотя, дело было совсем не в магии, дар Альфы магией назвать было нельзя.

Если бы я понимал, что она может куда-то пропасть, если бы предчувствовал это — разве бы позволил себе и братьям перекинуться в волков и устремиться в лес, давая волю себе, набираясь сил, да просто дико радуясь тому удовольствию, которое мы получили?

Я был абсолютно уверен, что в доме она в безопасности. А о том, что она может решить выйти из дома не подумал.

Ее стон я не услышал, почувствовал. Причем не даром Альфы, дар молчал. Просто… мужчина узнал стон своей женщины.