— Как жаль Северус, что почти у всех зелий такой отвратительный вкус. Но что мы можем сделать! Верно Северус?

Он впился в медсестру недовольным взглядом и пробормотал что‑то о своих исследованиях по этому вопросу, которые проводил, когда пытался сделать вкус зелий, готовящихся для сына, более приемлемым.

Альбус и Ремус занесли в больничное крыло ленч, приготовленный эльфами, а заодно решили развлечь скучающих пациентов. Они усадили Сайруса на кровати с несколькими книжками, а сами завели беседу о Ликантропном зелье, которое Северус собирался приготовить как раз перед полнолунием. Сайрусу уже надоели стены больничного крыла, а книжки он успел уже все прочитать. И тут он вспомнил, как развлекал себя дома у Дурслей, когда его запирали в темном чулане под лестницей.

Мальчик создал маленький сияющий шарик в левой руке, легко перебросил в правую, а в левой зажег второй, затем третий и, наконец, четвертый. Он управлял ими, стараясь не уронить, но они все же исчезли, едва коснувшись кровати. Малыш снова создал четыре шарика и не заметил, как сначала папа, а потом и все остальные смотрят на него с всевозрастающим изумлением.

Сайрус сосредоточено смотрел на сияющие шарики, от усердия закусив губу, и тихо напевал маггловскую песню, которую слышал по радио тети Петунии.

Северус был удивлен, увидев такое количество сырой магии, которой управлял четырехлетний ребенок. Повернув голову, он увидел, что Ремус тоже удивленно застыл, и даже Альбус смотрел в сторону малыша с любопытством. Конечно, Дамблдор не видел мальчика, а только четыре сияющих шара в воздухе, что, наверняка, выглядело еще более странно.

Помфри открыла дверь и, войдя в палату, увидела трех донельзя удивленных волшебника, Сайрус в это мгновение как раз вновь уронил шарики. Поппи перевела взгляд на удивленных мужчин и спросила:

— Господа, что‑то не так с моим пациентом?

Северус первым очнулся от потрясения:

— Сайрус, ты не мог бы показать мадам Помфри эти великолепные шарики и показать, как ты с ними играешь? Я тоже хотел бы их увидеть снова, думаю, Поппи тоже очень интересно.

Сайрус подозрительно посмотрел на папу и, увидев, что тот не злится, улыбнулся и принялся колдовать. Он с легкостью управлялся с четырьмя шариками, поэтому попытался создать пятый, чего никогда не делал прежде. Но он не смог долго удерживать их все в воздухе. Малыш огорченно воскликнул:

— Папа, я не могу сделать пятый! Но я все равно попробую снова!

Ремус, который сидел к малышу ближе всех, успокаивающе обнял мальчика.

— Не расстраивайся, у тебя отлично все получается. Я не могу вообще справляться с настоящими шариками, не говоря уже о волшебных. Ты сам научился их создавать?

— Да, дядя Муни, в прошлом году дядя Вернон запер меня в чулане. Там было очень темно, я очень хотел есть, а никто не выпускал меня оттуда несколько дней, поэтому я создал в руке свет, чтобы мог видеть и мне было не так страшно. Я попытался создать из света шарик, а потом смог делать уже два шарика. Я занимался все лето, зато теперь могу сделать сразу четыре. Но не получается пятый!

— Ничего, сынок, мы очень гордимся, что ты научился такому самостоятельно. Это здорово! Ты говоришь, что смог зажечь в руке свет? Не мог ты показать папе, как ты это делаешь? – Северус с трудом сдерживал злость на этих ужасных людей, у которых жил малыш. Но как оказалось, он не слишком хорошо смог скрыть свое недовольство.

Сайрус хорошо понимал язык тела и сразу же определил, что папа злится.

— Папа, я сделал что‑то неправильно? Я сделал так, что тетя Петуния ничего не слышала, а свет можно было увидеть только в чулане. Ты злишься на меня? – голос малыша предательски дрожал.

Альбус поспешно протянул руку и погладил Сайруса по голове:

— Конечно нет, малыш. Мы злимся на твоих дядю и тетю за то, что они плохо с тобой обращались. Им нельзя было закрывать тебя в чулане и не кормить. Нам нравится твоя игра, я и сам хотел бы увидел этот свет, – и добавил с огорчением в голосе, – и еще я очень хотел бы увидеть тебя самого.