Софи расспрашивает меня как я устроилась, удобно ли мне, в этот момент приходят Петр и Алиса, здороваются, рассаживаются.

– Я так люблю, когда в этом доме много гостей, – довольно произносит Софи. – О, вот и мой дорогой внук.

– Алекс! – радостно приветствует Петр. – Это отличный сюрприз. Ты редкий гость в этом доме.

– Обычно ты один мужчина за столом, уверен, тебе это льстит, – отвечает Градов, но не язвительно, скорее с легкой насмешкой.

– Ты абсолютно прав. Вина?

– Конечно. Люблю мамины запасы.

– Да, твоя мать отличный коллекционер.

Как только Алек появился, я уже не поднимаю глаз, смотрю только на свою тарелку. Сижу рядом с Софи, которая во главе стола, Градов занял место по другую сторону от бабули. Прямо напротив меня. Прожигает меня взглядом, отчего я едва могу дышать. Наверное, теперь кусок в горло не полезет, хотя успела наполнить свою тарелку.

– Вина, Рада? Любишь красное? – обращается ко мне Петр.

– Да… спасибо.

– Дорогая, почему ты не ешь? – так увлекаюсь вином и чувством неловкости, что буквально зарываюсь в себя, забыв где нахожусь.

– Извините.

– Рада увлеклась дегустацией, – хихикает Алиса.

– Приятно встретить ценителя дорогих напитков, – подбадривает меня Петр.

– Очень вкусно, – принимаюсь за капустный пирог, отставив бокал. Не хватало еще напиться! Скорее бы Вадим приехал, хоть какой-то щит от Алекса.

– Понимаю, ты здесь чувствуешь себя немного не в своей тарелке, – Софи кладет руку мне на колено. – Вернется Вадим и все будет хорошо. Он так скучает по тебе. Я говорила с ним сегодня.

– Я тоже.

Все концентрируются на еде, разговоры стихают. Но мое беспокойство только растет. Ощущаю, что в Алексе произошла какая-то перемена по отношению ко мне. Его сдержанность, смешанная с чисто мужской уверенностью, перешла во что-то угрожающее. И говорить себе, что мне просто кажется, что это последствия мук совести, бесполезно.

Меня не должно волновать, какого Алекс обо мне мнения, говорю себе твердо.

Приходиться собрать в кулак все самообладание, чтобы прожевать и проглотить еду, и при этом ничем не выдать свое волнение.