– И как это можно устроить, чтоб без сознания…– Эмили уже рисовала в своем воображении страшные картины. Зачем, вообще, Томас рассказал ей все эти пугающие детали? Теперь она будет бояться еще больше.

– Легко можно устроить. Они могли быть в состоянии наркотического опьянения. На них могли воздействовать хлороформом…Способов много. Как бы там ни было, следствие полагает, что жертвы были без сознания. Иначе преступник не смог бы столь искусно сделать свое дело.

– Что значит «искусно»? – Эмили облизнула пересохшие губы.

– Мисс, зачем вам эти подробности?..– инспектор ушел от ответа. Очевидно, не хотел устрашать и без того перепуганного свидетеля. Рассказывать ей о том, что органы жертв извлечены с редким мастерством. На которое способен, пожалуй, только хороший хирург, а не обычный мясник. И это говорит о том, что преступник – человек образованный и высокоразвитый. – Усвойте. Жертвы не испытывали мучений. Их убили быстро. Теперь рассказывайте, что там у вас за «обстоятельства» и «известия»…

Кое-как оставив в покое тему Потрошителя, Эмили приступила к своему рассказу. На этот раз она ничего не утаила. Напротив, даже сообщила детали, не относящиеся к делу напрямую. Рассказала о том, как вначале ей понравился Джеймс. Однако потом, когда он предложил ей поехать к нему…С чего это он взял, что может делать ей такие предложения? Неужто она какая-то разгульная! Разве это не возмутительно?!

– Возмутительно, – для порядка согласился Роберт, усмехнувшись. – Вы так молоды. И хороши собой. Честно говоря, было б странно, если бы он вовсе не делал вам предложений.

– Да мы едва знакомы! – негодовала Эмили.

– Дело не в количестве дней знакомств, – пожал плечами Роберт.

– А в чем же? Вы, наверное, полагаете, что я дала повод, – Эмили задрала нос, отвернувшись. Все они одинаковые, эти мужчины. Защищают друг друга!

– Может, и не было никакого повода. Знаете, не всегда все зависит от вашего поведения. В немалой степени окружение оказывает влияние. Может, окрест вашего Джеймса кружат дамы, которые не станут оскорбляться в ответ на подобное предложение или шутку.

– Ну и дамы! Они что, готовы ехать к нему после пары дней знакомств? Да это же…Это же…Распутство! – осуждала Эмили, воспитанная в духе высокой морали, которая, скорее, мешала ей, чем помогала. Ведь у нее не было зажиточной семьи, которая оберегала бы ее от внешнего мира, избавляла б от необходимости труда и искала бы ей подходящую партию. Легко быть нежным бутоном, когда рядом заботливые и влиятельные родители. Эмили приходится все делать самой, а не валяться с болезненным видом на софе с утра до ночи, в перерывах посещая светские мероприятия.

– Я не сказал, что дамы готовы. Я сказал, что дамы не оскорбятся в ответ, – поправил ее Роберт. Мораль заканчивается там, где начинаются большие деньги или, напротив, нищета. Кто знает, что творится за дверьми особняков. Возможно, то же, что и в трущобах, но только при иных декорациях.

– Поехать к нему и остаться с ним наедине? Да после этого моя репутация была б порушена! – возмутилась Эмили. Неужели инспектор не понимает этого! – А на следующий день он прислал бы мне веточку сирени, завернутую в листья ежевики, в знак извинений?

– Я не силен в «языке цветов», – усмехнулся Роберт. – Да и за что ему было бы извиняться? Знаете, мисс Блэйд, простите меня за грубость…Но не надо укореняться в ошибочном мнении, что, оставшись с девушкой наедине, мужчина непременно начнет грязно домогаться ее. Да еще и доведет свой гнусный замысел до конца.

– Вы не слышите, о чем я говорю! – возразила Эмили, привыкшая к дебатам. Тем более что в данном случае предмет спора ясен – строгая мораль и устои общества! Женщине даже не разрешено первой заговорить с мужчиной, особенно незнакомым. Беседы – и те могут довести до беды, по крайней мере, так учат девушек старшие наставницы. Что уж говорить о действиях! Инспектор, определенно, заблуждается, столь легкомысленно рассуждая о важном! – Одна такая поездка в гости – и девушка окажется скомпрометирована в любом случае!

– Окажется, если только это произойдет на виду у всех. Если соседи и знакомые будут видеть, что они вместе куда-то удалились. А вас никто в городе не знает. Ради бога, простите меня еще раз, – рассмеялся Роберт. По долгу службы он общался с разными людьми, были и женщины. Среди них встречались как привилегированные леди, так и обычные горожанки. И, разумеется, сложнее всего допросить было именно первых, поскольку они то и дело лишались чувств, краснели и конфузились даже в тех вопросах, которые не предполагали смущения. Конфузились «на всякий случай», надо думать. И, невзирая на различные модели поведения, неизменным было только одно – все они женщины, как не поверни. Все они, несмотря на привычки и среду обитания, могут испугаться, каждой из них объективно может потребоваться помощь. – Как бы там ни было, сами посудите, оскорбленный вид не является единственным возможным ответом на его предложение. Вы могли бы отшутиться. Или уклониться с присущим дамам кокетством. Или поехать вместе с ним и водить его за нос весь вечер, а потом вернуться к себе домой.

– Разговор вовсе не о том! – Эмили уже совсем запуталась. С одной стороны строгие наставления для девиц, неукоснительные к соблюдению правила…С другой – его простые и разумные слова. Ох, тысячу раз прав был бармен Гари…И только сейчас она поняла, что в ней нет светской непринужденности и кокетства. Она не умеет говорить недомолвками. Не умеет флиртовать. Она проста и говорит то, что думает. Может, это не совсем верно в ситуации с Джеймсом. Действительно, Томми в чем-то прав. Должна же она хоть что-то дать своему поклоннику. И пусть не саму себя, не свое тело, но хотя бы какие-то надежды. – Ладно, я вообще не то хотела вам рассказать, – Эмили уже начала смущаться. – Речь о том, что, скорее всего, он хотел заманить меня в ловушку, – объясняла Эмили, поскорее уходя от зыбкой темы. – Иначе зачем еще…

– Нет, – замахал рукой Роберт. – Это вовсе не значит, что он хотел заманить вас в ловушку. Такой вариант возможен, но он, конечно и разумеется, не единственный. Есть толкования более простые. Вы ему понравились, и он проявляет участие. Тем более вы утверждаете, что у него есть к тому возможности. Может, он, и впрямь, переживает? Ваша репутация, несомненно, важна. Но ваша жизнь все же намного важнее предрассудков.

– Малознакомые люди прежде не проявляли ко мне участия, – задумалась Эмили. Рассказав все Роберту, она почувствовала некоторое облегчение. Хотя он тоже несколько волен в своих рассуждениях. Впрочем, это объясняется его работой и контингентом, с которым он имеет дело. И все же хорошо, что он не какой-то ворчливый старик, тычущий перед ней перстом в билль о правах.

– Почему вы сразу не упомянули об этом господине Джеймсе? Впрочем, это ясно, – будто сам с собой продолжал Роберт.