– Зря я лишнего сболтнула, но делать нечего. Так и быть, скажу тебе то, что могу, но боле от меня не проси. Я – посланник, – ответила Настя.

– А кто послал? Зачем послал? К кому послал? И как послал? – оживился Ванька.

– Мы договорились, что потом ты все узнаешь. Если терпеть невмоготу, то попробуй переключить мозги на решение других более важных вопросов. Например, тележку найди.

– С телегой вопрос решенный. Я ее у Прохора возьму. Думаю, даст, ведь он мне теперь почти отчимом приходится. А лоси правда будут, или ты пошутила?

– Завтра лоси будут без шуток и с ветвистыми рогами. Вот с матерью-то как будешь договариваться? Сам сказал, что дорога опасная и долгая. Надеешься, что она тебя с радостью отпустит?

– Уговорю как-нибудь. Пообещаю ей подарки привезти из города, мишуру всякую и вкусностей, – расплылся Ваня, представив, как он разгружает из телеги тюки с покупками.

– У тебя, наверно, мешок серебра за печкой стоит, коль ты собрался накупить телегу добра? – с ехидцей спросила Настя.

Ванька похлопал длинными белёсыми ресницами и, почесав затылок, произнес:

– Ну тогда еще чего-то придумаю. Скажу, что мы покататься едем в соседнюю деревню.

– А сам пропадешь на месяц-другой. Мне кто-то давеча про ненависть к вранью говорил, уж не ты ли? – удивилась Настя.

Иван зарумянился и потупил взор:

– Может, ты чего подскажешь?

– Может, и подскажу, но завтра, а сейчас пора спать, – ответила Настя и поудобней устроилась на подстилке, – доброго сна тебе, Ванюша.

Ванька долго ворочался, размышляя над заковыристым словом «посланник». Смысл был более или менее понятен, а суть ускользала. Может ли посланник быть козой? А если она не коза, а козёл? Ведь посланником должен быть козел. Настя сказала, что была человеком. Мужчиной или женщиной? Мысли путались и блуждали между воображаемыми картинками, всплывающими и тающими под флёром наплывающего сна…

Большие каменные стены с вросшими в них круглыми башнями опоясывали незнакомый Ваньке город. Дорога упиралась в тяжелые, обитые железными пластинами ворота, которые были наглухо закрыты. У двери в одной из створок ворот стояли два стражника с палицами за поясом и с пиками в руках. Недалеко от ворот у дороги находился шатер, а рядом подобие прилавка, на котором были разложены изделия кустарного ремесла. Подойдя ближе, Ванька увидел множество фигурок из глины, камня и расписного дерева, которые чем-то походили друг на друга, но чем, Иван сразу понять не смог. Пока он пытался определить, чем были похожи все эти фигурки, к прилавку подскакал богато одетый мужчина на гнедом жеребце. Не вынимая ногу из стремени, мужчина наклонился и схватил первую же попавшуюся ему под руку фигуру, а другой рукой подбросил серебряную монету, которая со звоном упала на прилавок. Только тут Ванька обратил внимание на бабу, обмотанную разноцветными платками, стоящую чуть позади прилавка и неразличимую на фоне пестрого шатра. Она подобострастно согнулась в поклоне перед всадником и ловко подхватила монету, даже не дослушав ее звона. Всадник развернулся и поехал к стражникам, которые склонились в почтении то ли перед конем, то ли перед седоком, а он бросил им купленную у бабы фигурку и проследовал в город через наспех открытую створку ворот.

– Ты чего рот раззявил? – смеясь, спросила баба. – Небось издалека притопал?

– Да. Мне в город надо, книжку купить.

– Уж и не знаю, хватит ли у тебя на это монет? В столице всё жуть как дорого, – заохала баба. – Лучше купи у меня статуэточку, всего одна монетка.

– За любую?

– Ага. Это же плата за проезд в столицу. Так что выбирай любую. А можешь пяток впрок купить. Говорят, что скоро плату за въезд в три раза подымут.