У Трофимыча руки не дрожали, голова работала как надо, да и ноги росли не из плеч. Быстро принимает решение, двигается лучше меня, молодого.

Да и наколка, где собака выбита, тоже характерная черта его прошлого. Не так ты прост, Трофимыч, каким хочешь казаться.

– Точно. Точнее быть не может, – ответил я и ухмыльнулся.

– Ну, давай по команде, Кузьма, прыгаем и бежим вместе, пока эта тварь возится, – сказал Трофимыч.

Псевдотуша, разочарованная наличием аномалии, которая пугала, не давая приступить к приему пищи, истерично повизгивала. Ее толстая морда вертелась у двери. Периодически она просовывала в проем морду, но потом резво отскакивала. Жадность и страх боролись в ней, и это давало нам время.

– Пошел! – командирским голосом рявкнул мне на ухо сталкер.

В жижу мы приземлились одновременно с раскатом грома. Протяжный, грубый, словно где-то далеко пролетел кусок скалы и врезался в землю, затихающий звук сменялся тишиной на какое-то мгновение и затем появлялось ощущение вибрации.

Я старался сосредоточиться и бежать не оборачиваясь. Трофимыч соскочил одновременно со мной и двигался параллельно. Спрыгнул он не коряво, как я, а приземлился, присел на полусогнутых и тут же оттолкнулся правой ногой, начал бежать. Автомат он держал направленным в сторону твари. Рюкзак за его спиной казался частью одежды, сидел как влитой. Моя же сумка била по боку, оставляя синяки. Хотя и о ней, и о гематомах в тот момент не думал. Я несся по грязи, как по асфальту, и явно сдавал норматив на «отлично».

Самый опасный промежуток, начиная от ветрянки и до пересечения с углом колхозного здания, пролетели, как на крыльях. Наполовину заколоченное окно маяком светило в море темных тонов.

Сначала я услышал визг, недовольный, злой. Не знаю, следила «псевдотуша» за нами или ее отвлек раскат грома от попытки достать тело бандита. Следом заметил, как Трофимыч поворачивается и, не прекращая бежать, делает выстрел.

– Бах!

Я дышал часто, организм требовал больше кислорода. Мимо проносилась кирпичная стена, а вот и наше окно!

– Быстрее, – раздался за спиной крик сталкера и тут же, – бах!

Шестой патрон. Восемь оставалось в нычке, два ушли на хорошее дело. Визг стал резким, будто «псевдотушу» проткнули раскаленным прутом. Свернула молния, уже недалеко от нас. Как будто вспышка гигантского фотоаппарата. На снимке получилась занятная расстановка сил: маленькая фигура человечка без оглядки бежит к окну здания, другая фигурка стреляет, и виден огонь из ствола автомата, и наконец-то тварь. Тварь, которая уже пробежала половину пути до человека с приносящим боль оружием. Голод, уже давно терзающий мутанта, заставлял атаковать возможную пищу.

Ветрянка стояла на своем месте, печально шелестела лопастями, прощаясь с людьми. С ней так всегда, помогла людям, спасла, а мы ее бросили.

Я достиг цели. Большое окно оказалось не заколоченным наглухо, как мне казалось при осмотре в монокль. Щит из несвежих досок, местами с гнилью, плотно прикрывал импровизированный вход. Я дернул его. Тяжелый!

– Бах! – раздался рядом выстрел.

Я вцепился в верхний край щита и повис на нем. Он начал заваливаться на меня. Запах мокрых досок защекотал нос. Щит, преодолев критическую отметку, упал на меня всем весом. Нелегкий, зараза. Я сделал шаг назад, и он с грохотом упал на землю.

Я тут же получил сильный толчок в спину, от которого залетел в здание колхоза.

– Кузьма, блин!