Мальчики переглянулись.

– Здравствуй, мой дорогой! – вошла в комнату мама.

– Здравствуй, мамочка! – Даня поднялся к ней навстречу с коврика на полу.

Там в полном боевом порядке были расставлены обе противоборствующие армии: белая и чёрная. Неслись друг на друга пешки и кони. Офицеры же таились в засаде за деревянными кубиками. И никаких следов пластилина.

Екатерина Матвеевна молча поцеловала сына, разделась и прошла к столу, на котором лежала закрытая крышкой вчерашняя коробка с пластилином.

– Мама, ты не будешь на меня обижаться? – спросил мальчик, и в его голосе прозвучала просьба.

– За что, мой милый?

– Меня и Петьку пригласила Леночка Афонина на день рождения!

– Ой, как хорошо! – всплеснула руками Екатерина Матвеевна.

– Мама, Леночка так любит лепить из пластилина… Можно я ей свой подарю?

Уже погас свет во всём доме, и всё затихло кругом. Дети спали. Спали и утомлённые взрослые.

Екатерина Матвеевна стояла одна в темноте на кухне у распахнутой форточки и курила папиросу. По её щекам катились крупные слёзы. Временами она тяжело, содрогаясь всем телом, вздыхала и смахивала их с лица.

В глубине коридора зажгли свет, и кто-то, неслышно ступая, вошёл на кухню.

– Катя, ты что, плачешь?! – с тревогой в голосе спросила мама Петьки Александра Николаевна. – Что случилось?!

– Ничего. От радости плачу, Шура, от радости, – созналась женщина.

– Ох, и когда же мы, дуры, от радости научимся не плакать, а смеяться!

И женщины обняли друг друга.