Позавчера вечером, например, Катя настолько его разозлила своей непробиваемостью, что он всё-таки взялся за охотничий нож, подаренный тестем, и исполнил свою угрозу — наделал на спинке кровати зарубок. Глубоких, видимых, испортил, к чертям, хорошую вещь — кровать, между прочим, в Италии на заказ делалась! — но зато душу отвёл. Ровно пятнадцать штук, и такое удовольствие от процесса получил… Правда, потом Катя сказала:

— Надо было реже делать, а то на девяносто дней не хватит, — и его рука снова сжалась на рукоятке. Повернулся и недобро усмехнулся.

— Ещё четыре ножки есть.

— Андрей, я ничего такого не сказала!

— Ну, конечно, ты не сказала! Ты никогда ничего такого не говоришь! Это только я… психую!

Катя кивнула.

— Ты психуешь.

— А потом некоторые удивляются, почему меня домой не тянет!

Катя упрямо вздёрнула подбородок, руки на груди сложила, и промолчала. Она промолчала! А Андрей хищно ухмыльнулся, проходя мимо неё. Правда, в спину ему всё-таки сказали:

— Убери нож в чехол.

Он убрал. А потом сунул его на шкаф, к стене. Чтобы не искушал.

Он знал, всегда знал, что от семейной жизни не стоит ждать ничего хорошего. Конечно, с Кирой всё было бы по-другому. Наверняка, понятнее, очевиднее и спокойнее, но устраивало бы его это больше? Вопрос. С Катей всё на ощупь, всё зыбко, зло и агрессивно. Другого и ждать не следовало, но хоть она его и раздражает, но в то же время, не мешает ему выплёскивать раздражение, не боится и не кидается в слёзы, как любила делать Кира. Не то, что бы Воропаева боялась его вспышек гнева, просто это был её способ призвать его к порядку. А Катя наблюдала, Андрею даже казалось, что с интересом. Так же, как и он за ней, узнавая с новой стороны.

Ещё в Кате Пушкарёвой Андрея злил её дружок. Почему в Кате? Потому что они были единым целым. Зорькин ей звонил без конца, они что-то обсуждали, Жданов поначалу думал, что говорить они могут только о «Зималетто», старательно прислушивался, но ни разу ничего полезного не услышал. Всё какие-то только им понятные глупости, разговоры ни о чём, пустая болтовня, и никак иначе это не назовёшь. А один раз Андрей даже застал Николая у себя дома. Остановился как вкопанный на пороге кухни, глядя на то, как нахальный очкарик ест его котлеты. И выглядит таким спокойным, словно это не он его компанию к рукам прибрал. А теперь ещё и до котлет добрался.

— Что здесь происходит? — громовым голосом поинтересовался он, и удостоился осуждающего взгляда жены, которая, правда, перед этим приложила руку к груди, впечатлившись его появлением.

— Ты меня напугал.

— Что он здесь делает?

Катя плечами пожала.

— Ужинает.

— Ужинает? Ему денег на ужин не хватает? Зорькин!

Коля перестал жевать, посмотрел на подругу, потом очки поправил. И обстоятельно проговорил: