Елена Александровна испуганно ахнула, а вот Валерий Сергеевич заинтересовался.

— Дал все-таки? Ну и молодец! Этот поганец давно напрашивался!

Почувствовав поддержку, Андрей продолжил с большим воодушевлением:

— Я просто не понимаю, зачем она вообще с ним разговаривает, после того, что он ей сделал! Я, конечно, понимаю, что на людях надо держать лицо, но всему есть предел!..

— Прав, ты прав, — закивал Пушкарев. — И не слушай ты ее! Она девчонка еще! Такие фокусы надо на корню пресекать, — он воздух рукой рубанул. — Отваживать ее от этого паразита!

— Валера, успокойся!

— Как тут успокоишься? Твоя дочь совсем с ума сошла!

К тому моменту, как Катя переступила порог родительского дома, Андрею уже удалось убедить Пушкаревых в своем искреннем желании помириться с женой. Он готов был говорить, что угодно, делать, что угодно, лишь бы она согласилась его выслушать, а после, пусть не сразу, но вернуться домой. Эта его готовность обсуждать и решать проблемы, Катиным родителям весьма импонировала, и Жданову не потребовалось много времени, чтобы переманить их на свою сторону. Хотя, они и без того не были согласны с решением дочери, а уж после того, как выслушали другую сторону и выяснили, что развод — инициатива Катерины, пообещали Андрею свою поддержку в полной мере, преисполнившись решимостью детей помирить.

Катя, оказавшись в полутемной прихожей, сразу почувствовала неладное. Во-первых, она споткнулась о мужские ботинки, а ее отец, в отличие от ее мужа, обувь у двери никогда не оставлял, он был человеком аккуратным, военная выучка сказывалась. А спустя несколько мгновений, в подтверждение своих мыслей, и голос Жданова с кухни услышала. Прошла и остановилась в дверях, наблюдая за шушукающейся троицей.

— Ты что здесь делаешь? — вырвалось у нее.

Все обернулись, Елена Александровна тут же поднялась, улыбнуться попыталась помягче, а вот взгляд отца показался Кате поистине буравящим. Она насторожилась и взглянула на бывшего мужа. Андрей казался чересчур спокойным, жевал, и, кажется, ничто его совесть не тревожило.

— Катюш, ты пришла! — Елена Александровна даже стул для нее отодвинула, по-соседству со Ждановым. — Садись, покушай. Устала, наверное.

— С чего бы мне устать? Я ведь не работаю, я дела в порядок привожу перед уходом.

Валерий Сергеевич в сердцах чертыхнулся.

— Вот ведь упрямая… — обратился он к Жданову, а тот спокойно кивнул, и, проигнорировав Катин вопрос, вернулся к еде.

Она все-таки прошла к столу, при этом не спуская бывшего мужа пристального взгляда. Подумала и села, решив, что если теперь начнет от него бегать, тем самым подтвердит все незавидные домыслы по поводу ее незавидного положения. Села, натянуто улыбнулась матери, когда та перед ней тарелку поставила, и снова на Андрея зыркнула, когда показалось, что он за ней наблюдает исподлобья.

Первым заговорил Валерий Сергеевич. На Катю со значением взглянул и сказал:

— Ну что, дочь, он ведь за тобой приехал. Забрать тебя хочет.

Катя так и не донесла до рта вилку. И без того есть не хотелось, при виде Жданова на родительской кухне горло перехватило, и она долго разглядывала котлету на своей тарелке, прежде чем отломить кусочек, а как слова отца услышала, так и вовсе застыла.

— Как это?