Ты меня порадовала письмом от 9 ноября; больше порадуешь, как на тебя наденут белое платье; и того больше, как будем жить вместе. Будь благочестива, благонравна, почитай свою матушку Софью Ивановну; или она тебя выдерет за уши да посадит за сухарик с водицей. Желаю тебе благополучно препроводить Святки; Христос Спаситель тебя соблюди Новый и многие года! Я твоего прежнего письма не читал за недосугом; отослал к сестре Анне Васильевне. У нас все были драки сильнее, нежели вы деретесь за волосы; а как вправду потанцовали, то я с балету вышел — в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили: насилу часов чрез восемь отпустили с театру в камеру. Я теперь только что поворотился; выездил около пятисот верст верхом, в шесть дней, а не ночью. Как же весело на Черном море, на Лимане! Везде поют лебеди, утки, кулики; по полям жаворонки, синички, лисички, а в воде стерлядки, осетры: пропасть!

Прости, мой друг Наташа; я чаю, ты знаешь, что мне моя матушка Государыня пожаловала Андреевскую ленту «За веру и верность». Цалую тебя. Божие благословение с тобою.

Отец твой Александр Суворов

Кинбурн, 16 марта 1788

Милая моя Суворочка!

Письмо твое от 31 ч. генваря получил; ты меня так им утешила, что я по обычаю моему от утехи заплакал. Кто-то тебя, мой друг, учит такому красному слогу, что я завидую, чтоб ты меня не перещеголяла. Милостивой Государыне Софье Ивановне мое покорнейшее почтение! О! ай да Суворочка, как же у нас много полевого салату, птиц, жаворонков, стерлядей, воробьев, полевых цветков! Морские волны бьют в берега, как у Вас в крепости из пушек. От нас в Очакове слышно, как собачки лают, как петухи поют. Куда бы я, матушка, посмотрел теперь тебя в белом платье! Как-то ты растешь! Как увидимся, не забудь мне рассказать какую приятную историю о твоих великих мужах в древности. Поклонись от меня сестрицам. Благословение Божие тобою!

Отец твой Александр Суворов

Кинбурн, 29 мая 1788

Любезная Суворочка, здравствуй!

Кланяйся от меня всем сестрицам. У нас уж давно поспели дикие молодые зайчики, уточки, кулички. Благодарю, мой друг, за твое письмо от 6 ч. марта; я его сего дня получил. Не ошиблась ли ты уж в месяце? Тут же письмо получил от Елисаветы Ивановны Горихвостовой. Правда, это попозже писано, 15 марта. Кланяйся ей от меня, и обеим вам благословение Божие! Недосуг много писать: около нас 100 корабликов; иной такой большой, как Смольный. Я на них смотрю и купаюсь в Черном море с солдатами. Вода очень студена и так солона, что барашков можно солить. Коли буря, то нас выбрасывает волнами на берег; прощай душа моя!

Отец твой Александр Суворов

Кинбурн, 2 июня 1788

Голубушка Суворочка, цалую тебя!

Ты меня еще потешила письмом от 30 апреля; на одно я вчера тебе отвечал. Коли, Бог даст, будем живы, здоровы и увидимся. Рад я с тобою говорить о старых и новых героях, лишь научи меня, чтоб я им последовал. Ай да Суворочка, здравствуй, душа моя, в белом платье. Носи на здоровье, расти велика. Милостивой Государыне Софье Ивановне нижайшее мое почтение. Уж теперь-то, Наташа, какой же у них по ночам в Очакове вой, — собачки поют волками, коровы лают, кошки блеют, козы ревут! Я сплю на косе; она так далеко в море, в лиман [ушла]; как гуляю, слышно, что они говорят: они так около нас, очень много, на таких превеликиx лодках, — шесты большие, к облакам, полотны на них на версту; видно, как табак курят, песни поют заунывные. На иной лодке их больше, чем у вас во всем Смольном мух, — красненькие, зелененькие, синенькие, серенькие. Ружья у них такие большие, как камера, где ты спишь с сестрицами.

Божие благословение с тобою!

Отец твой Александр Суворов

Кинбурн, 21 июля 1789

<…> В Ильин и на другой день мы были в Rе́fectoire с турками. Ай да ох! Как же мы потчевались! Играли, бросали свинцовым большим горохом да железными кеглями в твою голову величины. У нас были такие длинные булавки, да ножницы кривые и прямые: рука не попадайся, тотчас отрежут, хоть голову. Ну, полно с тебя, заврались!

Кончилось иллюминациею, фейерверком. Хастатов весь исцарапан.

С Festin[40] турки ушли, ой далеко! Богу молиться по-своему, и только: больше нет ничего. Прости душа моя. Христос Спаситель с тобою.

Отец твой Александр Суворов

1794 Уведомляю сим тебя, моя Наташа: Костюшка[41] злой в руках, взяла вот так-то наша! Я ж весел и здоров, но лишь немного лих, Тобою что презрен мной избранный жених. Когда любовь твоя велика есть к отцу, Послушай старика, дай руку молодцу; Нет, впрочем, никаких не слушай, друг мой, вздоров. Отец твой Александр граф Рымникский Суворов. Наталья Александровна Суворова — Александру Васильевичу Суворову Для дочери отец на свете всех святей, Для сердца же ее любезней и милей — Дать руку для отца, жить с мужем поневоле, И графска дочь ничто, ее крестьянка боле. Что может в старости отцу yтехой быть: Печальный вздох детей иль им в веселье жить? Все в свете пустяки: богатство, честь и слава: Где нет согласия, там смертная отрава. Где ж царствует любовь, там тысячи отрад, И нищий мнит в любви, что он, как Крез, богат.

Наполеон I Бонапарт. Корсиканские страсти

Теперь пойдет эрос, причем по нарастающей.

Про великого полководца императора Франции Наполеона I Бонапарта (1769–1821) писать смысла нет, лучше рассказать про адресатов.