По словам представителя пожарной службы, говорить о причинах трагедии было преждевременно.

Я зашел на страничку местной газеты в Интернете и увидел знакомый корпус.

Сюжет по телевидению прошел спустя час. В кадре мелькали полицейские и пожарные машины. Парадную лестницу окружили заградительной лентой, но фотографы сняли здание с обратной стороны, куда выходили закопченные окна пострадавшей комнаты. Сомнений не оставалось: апартаменты принадлежали Йоте Сандстедту. Я сам проникал к нему через эту балконную дверь. И единственная жертва наверняка и есть Йоте Сандстедт.

В титрах мелькнула фамилия Анетты. Я выключил телевизор и вышел на кухню.

– Это комната Сандстедта, – объявил я Арне.

– Я не удивлен, – пожал плечами старик.

– Лизен проснулась?

– Чистит зубы.

У женщин круга Лизен Карлберг не бывает похмелья, но в то утро с первого взгляда на Лизен становилось ясно, что выпила она гораздо больше одной рюмки виски.

– Кофе есть? – спросила Лизен, выдвигая стул.

Голос звучал непривычно низко и хрипло.

– Есть кофе, яйца, бекон и жареная картошка, – сообщил Арне.

Лизен поморщилась:

– Кофе вполне достаточно. Какие планы на сегодня?

– Не знаю, – пожал плечами я.

Лизен посмотрела на меня удивленно:

– А почему полиция этим не занимается?

– Мне и самому хотелось бы знать, – отозвался я. – Думаю, им очень интересно это дело, но полиция не может просто так схватить человека и потащить его на допрос. Мой знакомый инспектор Эва Монссон – Арне ее знает – считает, что у нас нет улик против Бергстрёма, имеющиеся у нас факты ничего не доказывают.

– Но ведь все ясно как божий день. Должен же кто-нибудь опознать Бергстрёма.

– Он умеет маскироваться.