Артем проводил взглядом Вику. Когда она села в машину, он улыбнувшись сказал: «Смотри, Леня, к нам в машину какая девушка красивая села. А ты не знаешь, куда делать размалеванная обезьяна?»

Вика надулась и стала похожа на маленького ребенка, у которого отобрали игрушку. И если буквально, прямо сейчас не отдадут — то будет истерика со слезами и топотанием ножками по полу.

— Так девочки-мальчики. Посмеялись и хватит. Артем, сходи погуляй пожалуйста, мне тут с Викой перетереть чуток надо.

После того как Артем отошел на 10 метров, я посмотрел Вике и в глаза и спросил:

— Вика, сейчас серьезный к тебе вопрос. С твоей блядской работой ты подвергалась насилию? Отвечай спокойно, никого не боясь. От твоего ответа зависит как мы поступим дальше. Вика посмотрела мне в глаза, и я почувствовал в темноте салона машины, как у нее на глазах выступили слезы.

— Да, Леня. Меня насиловали — заплакала девушка — Я не могла отдать долг, который взяла. Таким образом забрали половину. Вторую половину я отдаю, обслуживая клиентов…

— Ты сможешь рассказать милиционерам, а потом следователю, как и что было, только место назвать другое, что я тебя попытался защитить, в меня выстрелили и ты подумала, что я умер? Сможешь описать то, что ты чувствовала. Я понимаю, что это больно, но это надо для дела. Обещаю — если ты сейчас скажешь «Да», то больше ты не вернешься на эту работу. Ты сможешь жить как захочешь. Сможешь завести семью, ребенка. Не придется обслуживать никого. Твое решение.

— Я все сделаю, как ты скажешь.

— Вот и договорились. Про наш разговор никому не говори.

— Артем, — позвал я, — Поехали в опорник.

Сейчас мы напишем заявление — размышлял я, — А уже завтра Вику вызовут к следователю. Если она опишет свои эмоции, расскажет как было, вспомнив настоящее изнасилование — надо чтоб следователя зацепила боль этой девочки. Тогда можно будет попробовать сыграть на эмоциях. Использовать Вику надо в темную. Если бы она назвала имена — то могла в любой момент проколоться. А так не видела кто это. Чтоб человек мог врать, не заметно для окружающих — он должен верить в то что говорит. Ложь должна стать для самого лжеца правдой, тогда ни один менталлист, физиономист, полиграф не смогут указать, что человек врет.

Доехав до опорного пункта милиции, мы с Викой вышли.

— Пойдем девочка, я тебе обещаю — потерпи немного и скоро этот кошмар закончится.

В опорном пункте милиции были 2 сержанта и капитан. Капитан скорее всего участковый.

— Вечер добрый, товарищи милиционеры. У нас беда случилась, не могли бы вы помочь.

— Что произошло? — спросил капитан. Он не довольно поправил фуражку. — Произошло изнасилование — сказал я, а Вика заплакала во весь голос.

Женский плач — для многих мужчин психологическое оружие, которое заставляет мужчину сделать все, только лишь бы женщина не плакала. В наше время цинизм человека поднялся на такую высоту, что слезы не у кого не вызывают жалости. Даже боль и смерть человека не вызывает никакого чувства, кроме как достать телефон и записать видео. Хайпануться на чужом горе или боли.

Хорошо, что мы в 90х, когда у людей еще было сострадание. Капитан снял с плеч китель и накрыл им Вику.

— Не плачь, девочка — гладил он ее по плечу, мы обязательно найдем этих подонков. — Ты знаешь их? Сможешь описать?

Вика, продолжая плакать, отрицательно закачала головой.