Сейчас
6
Хоуп-коттедж – и еще три-четыре практически неотличимых друг от друга кирпичных здания – стоит чуть в глубине вымощенной брусчаткой старинной площади в конце Слейт-роуд, добраться до которой можно только через узенький, изогнутый под прямым углом проулок. Море здесь так близко, что я чувствую на языке соленый привкус. Это идеальное жилье, скромное, но уютное, со всем, что мне необходимо. Уединенное убежище, где я могу скрыться от всех.
Внизу располагаются кухня и гостиная с низенькими диваном и креслом и ковром с орнаментом в виде морской травы на полу. В одном углу стоит телевизор, слева от него на стене круглое зеркало, а в противоположном углу, у двери, висит барометр, стрелка которого, по всей видимости, навечно застыла между «дождем» и «бурей». Наверху спальня и ванная. Отделан интерьер с большим вкусом: в кремовых и серых тонах, с небрежно разбросанными там и сям подушками контрастных цветов, кучей покрывал на кровати, открыточными черно-белыми фотопейзажами в рамках на стенах. На некоторых снимках запечатлена женщина – судя по всему, сама Моника. На одном она сидит на фоне фотографического задника вполоборота к камере, с улыбкой глядя в объектив, на другом она снята у лодочного спуска, окруженная стайкой ребятишек, а две девочки стоят чуть поодаль. Лучшие подруги.
Я наливаю себе черный кофе и жадно пью. Он горчит, но, едва допив первую чашку, я наливаю вторую. Я тут уже третий день и толком не могу спать. В деревне все осталось прежним, и в то же время неуловимо изменилось, будто давний знакомый переоделся в другой наряд. Но людей на улицах больше, чем я ожидала. Я вижу, как они ходят по магазинчикам, поднимаются на холм, отдыхают на скамейках у кромки воды. Нет, тут не оживленно и уж точно не толпы, но улицы совсем не так безлюдны и пусты, как я боялась. И видеосюжетов на наш сайт загружают больше, чем я смела надеяться, и я собственными глазами несколько раз видела, как люди что-то снимали. Все будет хорошо. Иначе и быть не может.
Я перебираю в памяти вчерашние ролики: мужчина просыпается, жена вручает ему открытку и поздравляет с днем рождения. Девчушка бежит по пляжу во весь дух, потом спотыкается и падает. Пожилая женщина в доме престарелых. Девушки компанией едят жареную рыбу с картошкой у края воды. Особенно меня зацепил один ролик, хотя в дело его пустить, пожалуй, не получится. Девочка-подросток стоит на лодочном спуске рядом с «Кораблем на мели» в хмуром свете дня, глядя на волны. Она хватается за поручень и начинает медленно перебираться через него. Цепляется за металлический прут, а потом, театрально взмахнув руками, падает. Кажется, что она бросается в воду, и мне мгновенно приходит на ум Дейзи. Я почти готова поверить, что это она, хотя Дейзи не могла прыгнуть с этого места, там до пляжа всего-то несколько футов. Но что делает эта девочка? Я внимательно смотрю, как она появляется вновь и со смехом взбегает по лодочному спуску. Камера берет ее лицо крупным планом, и она ухмыляется, как бы говоря: «Ну что, получилось снять? Я молодец?», и я понимаю, что она просто дурачится.
Мои мысли перескакивают на Дейзи, а с нее на Зои. Если не считать Гэвина, никто о них не упоминал, но я сама провела небольшое расследование. Я погуглила Дейзи, но на этот раз копала тщательней. Все случилось под самое Рождество; она прыгнула со скалы на рассвете без малого десять лет назад. Дома, в трейлере, в котором она жила, всю ее одежду и вещи потом нашли нетронутыми, в том виде, в каком она их оставила. Пару дней спустя волны вынесли в нескольких милях дальше по побережью ее кроссовок, а вскоре и то, что осталось от куртки. Тело так и не обнаружили, поэтому формально она до сих пор считается пропавшей без вести, хотя не может быть практически никаких сомнений в том, что она покончила с собой. Ни у кого не нашлось оснований считать, что к исчезновению причастен кто-то еще.
А вот с Зои Персон дело обстоит совершенно иначе. Она исчезла поздней весной чуть больше трех с половиной лет назад. Вечером была – а наутро пропала. Родители, обнаружив пустую постель, решили, что она сбежала на свидание, но она так и не вернулась. Ну сбежала и сбежала; никто даже не заикнулся о самоубийстве, никто не считает, что ее похитили. Почему же тогда – во всяком случае, если верить Гэвину – «некоторые» полагают, что между двумя этими происшествиями существует связь?
Допиваю кофе и иду за пальто и камерой. Сидя тут, ничего не разузнаешь.
Я протискиваюсь сквозь узкий проход и оказываюсь на Слейт-роуд. В деревне более-менее безлюдно. Рядом с лодочным спуском в одиночестве сидит мужчина, а чуть впереди, возле паба, группка девушек оккупировала одну из скамеек. Курят, должно быть, хотя я слишком далеко, чтобы сказать наверняка. Больше никого не видно. Я быстро записываю на камеру эту сцену и иду дальше.
На лодочном спуске я снимаю чаек, которые кружат над омаровыми садками, то резко пикируя, то вновь взмывая ввысь. Облепленные водорослями веревки хлопают на ветру. Я снимаю «Корабль на мели». «Корабль», как его называют местные, – сувенирные лавки, книжный магазин, который обнаружился в одном из переулков. Потом снимаю маяк и делаю себе мысленную зарубку вернуться сюда ночью. За пабом береговая линия, круто изгибаясь, образует мыс, который вдается в залив, – Скалы, так Гэвин его назвал, – и там, на этом мысу, стоит черный дом. Блафф-хаус. Его я тоже снимаю, потом решаю подняться по крутой тропке вверх, на парковку.
Внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться на обледенелых участках, я стараюсь по возможности использовать ступеньки и то и дело останавливаюсь перевести дух и запечатлеть вид. Потом окидываю взглядом горизонт и снимаю далекие деревья, гнущиеся на ветру. Здесь, наверху, воздух кажется менее густым и мне легче дышать. Я поворачиваю налево, миную парковку и деревенскую администрацию. Справа располагаются овощная лавка и почтовое отделение с примыкающим к нему благотворительным магазинчиком. И там, и там продаются открытки практически в одинаковом ассортименте, и я заглядываю внутрь, чтобы посмотреть, нет ли среди них такой же, какую прислали Дэну. Теперь я уверена, что она пришла из Блэквуд-Бей, и хотя я в красках рисую себе, как выхожу на след, на этот раз мне не везет. На открытках в изобилии представлены виды деревни и ее окрестностей, изображения паба многие столетия назад, но той самой среди них нет. Надо продолжать поиски.
Через дорогу находится сквер, и я, с усилием толкнув калитку, захожу в него. Он совсем малюсенький, по сути, всего лишь детская площадка, несколько качелей и горка, да еще крошечная эстрада посередине, но зато отсюда открывается отличный вид на деревню и на бухту. Вдали виднеется Блафф-хаус, безмолвный и безжизненный. Он чем-то неодолимо притягивает меня, я чувствую связь с ним даже отсюда. В этом есть нечто гипнотическое, он как черная дыра у самого моря, которая засасывает в себя все, даже солнечный свет. Меня вдруг охватывает необъяснимая уверенность, что это именно то место, откуда спрыгнула Дейзи.
Я заставляю себя оторваться от дома и скольжу взглядом дальше. Вдалеке, еле различимый за водной гладью, виднеется соседний городок. Молби. По сравнению с Блэквуд-Бей просто мегаполис. Там крупные жилые массивы, новостройки с аккуратными лужайками и дорогими машинами, припаркованными в проездах. Там школы, супермаркеты, рестораны быстрого питания, а также крохотный кинотеатр и одинокий ночной клуб. С таким же успехом мог быть расположен и в миллионе миль отсюда.
Я решаю выпить чего-нибудь горяченького, прежде чем вернуться в Хоуп-коттедж. В середине Слейт-роуд я заметила кафе и теперь туда направляюсь. Я переступаю порог, и дверь за мной с грохотом захлопывается. Это натуральная забегаловка: клеенчатые скатерти, мисочки с кубиками кускового сахара в бумажных обертках, яйца и жареная картошка, чай, который подают в щербатых кружках. Свободных столиков более чем достаточно. На стойке в глубине зала помаргивает миниатюрная новогодняя елка; на конце каждой ее синтетической ветки мигает пошлый светодиод. Я заказываю кофе у женщины, которая стоит за стойкой в безупречно-белом фартуке и затемненных очках. Ей лет, наверное, сорок с небольшим, ее слишком рано поседевшие волосы коротко подстрижены – с этой стрижкой пикси выглядит она очень стильно.
Не успеваю я усесться за столик со своим кофе, как дверь распахивается и входит мужчина в прорезиненной куртке. Он невысокий, лишь немногим выше меня, и крепко сбитый. Небрит, а его длинные волосы в художественном беспорядке. Он заказывает сэндвич с беконом, и, когда оборачивается, чтобы выбрать столик, наши взгляды едва не встречаются, но тут он замечает какого-то парня, сидящего в углу, и подходит к нему поздороваться. Потом берет журнал и устраивается с ним в ожидании еды. Его лицо кажется мне знакомым, хотя и смутно, но я никак не могу сообразить, где же его видела. Может, в одном из роликов с моего сайта? Как бы то ни было, в его облике есть что-то магнетическое; хотя особенно привлекательным его не назовешь, он обладает особой энергетикой, от него исходят флюиды, притягивающие взгляд. Я утыкаюсь обратно в свой кофе, но уже поздно. Он заметил, как я на него таращилась.
– Славный сегодня денек, – произносит он, и я вновь смотрю на него.
Он широко улыбается, но глаза у него странные, пугающие: один темнее другого и слегка подергивается. Он откладывает в сторону журнал:
– Погостить приехали?
Я говорю, что да, и добавляю: