Номер телефона сопровождала надпись: «Даррен Моргансен».

– Нефтяные деньги. – Вишес поправил галстук, надетый поверх классической рубашки. – Что важнее – он точно выслушает тебя, в отличие от подавляющего большинства бизнесменов этого города.

Он был прав, и это раздражало.

– Зачем ты помогаешь мне? – спросил я. Мне нравился Барон Спенсер. Когда я решил участвовать в торгах, в первую очередь подумал именно о нем в качестве бизнес-партнера. Я знал много других богатых и влиятельных людей в этом городе, но никто не был так же безжалостен, как он.

– Я лишь даю тебе фору. Так ситуация станет интереснее, к тому же мне нравится элемент неожиданности, – сказал он, прокручивая обручальное кольцо на пальце. – Открой этот серф-парк, Бэйн. Рискни. Было бы круто наконец-то встретить достойного соперника.

Прежде чем покинуть здание компании, я решил, что обязан сходить в их туалет и засунуть несколько модных фирменных ручек с логотипом «ЧБХ» в свой карман, просто по приколу. О, и, возможно, трахнуть его секретаршу, Сью. Она прислала мне по электронной почте контакты всех поставщиков, работающих с торговым центром ее босса. Они пригодятся, когда я открою серф-парк. Тот самый, который поможет мне выбраться из дерьма и оплатить долги матери.

Барон Спенсер думал, что объявляет мне войну.

Ему еще только предстояло узнать, что я и есть война.

С Дарреном Моргансеном я встретился в тот же вечер.

Первый признак того, что он не отличался терпением? Он пригласил меня в свой дом. Как я уже говорил, бизнес-магнаты редко назначают встречи на территории своих частных владений. Моргансен полностью проигнорировал этап со спектаклем. По телефону он сказал, что взволнован возможностью познакомиться с такой ключевой фигурой, как я, и это почти заставило меня отказаться от встречи. Это мне следовало угождать желаниям его эго, а не наоборот. Но я готов закрыть глаза на эту странную динамику, если это поможет создать самый большой в мире серф-парк и превратить Тодос-Сантос в следующий Хантингтон-Бич.

Главным образом открытие парка давало мне возможность стать таким же богатым, как и те, кто смотрел на меня словно на мусор, и я был рад ею воспользоваться. Не буду врать – я не ожидал, что смогу продвинуться так далеко в своем плане с покупкой земли. Меня все еще немного удивляло, что люди действительно прислушивались к моим словам.

Моргансен жил в Эльдорадо, охраняемом районе на холмах Тодос-Сантоса с видом на океан. По соседству с ним обитали самые богатые семьи города: Спенсеры, Коулы, Фоллоувиллы, Уоллесы. Те, кто унаследовал такое количество денег, которое невозможно заработать за всю жизнь.

Дом Моргансена представлял собой особняк в колониальном стиле, расположенный на склоне горы. Ничто так не вдохновляет на прыжок со скалы, как жизнь на ней. На его территории был сад, небольшой пруд и фонтан с настоящими лебедями и ненастоящими ангелами, пускающими водяные стрелы; хаммам и сауна рядом с бассейном в форме почки и куча другого дерьма, которым, готов поспорить на что угодно, никто никогда не пользовался. По обе стороны от входа выстроились огромные растения. Этот идиот, вероятно, ежемесячно платил за обслуживание сада столько, сколько я единожды выложил при покупке своей яхты.

Моргансен встретил меня у ворот, и я сделал вид, что не владею электронным ключом, способным открыть их. Затем он провел меня по особняку, как будто я претендовал на покупку этого места. Мы прогулялись по лужайке перед входом, по заднему двору и по двум кухням на первом этаже. Потом мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж.

– Пожволь мне покажать тебе швой домашний офиш, – он шепелявил. Я с облегчением выдохнул. Наконец-то мы начали двигаться в нужном направлении.

Мы прошли мимо закрытой комнаты, и он остановился, неуверенно постучав по деревянной двери и прижавшись к ней лбом.

– Милая? – прошептал он. Даррен был долговязым и сутулился, как забитый подросток. Вся его внешность – сплошная посредственность. Карие глаза, похожие на глаза лемура, нос с горбинкой, тонкие поджатые губы, темные волосы с проседью и безвкусный костюм, придающий ему вид несчастного мальчика, достигшего возраста бар-мицвы[4]. Он производил впечатление второстепенного персонажа в чьей-то истории. Мне даже было его почти жаль. Такую врожденную непримечательность не могли исправить никакие деньги.

По ту сторону двери ответа не последовало.

– Дорогая, я буду в швоем кабинете. Дай жнать, ешли тебе что-нибудь потребуетша. Или… или шкажи Ханне.

Срочные новости: у богатого парня есть избалованная дочь.