— Охренеть! – не сдерживается он, заходя в гостиную.

— Ваш ужин, мой Господин.

— Ну, ты и затейница, Колючка! – Арс опускается на колени и целует меня в губы. – Спасибо! – с нежностью смотрит в глаза.

Он берёт ртом кусочек сёмги с одной груди, не забывая при этом подразнить языком сосок. Переходит ко второй. Целует моё тело, продвигаясь вниз. Стараюсь не двигаться, хоть это даётся с трудом. Хочется обнять Вадима и ответить ему на поцелуи.

Когда он доедает с меня последний ролл, протягивает руку, чтобы помочь подняться.

— Осталось ещё кое-что, мой Господин, - лукаво улыбаясь, показываю взглядом вниз.

Арсеньев раздвигает мои ноги и обнаруживает между половыми губами кусочек сёмги. Проглатывает его, а затем припадает к клитору. Посасывает, лижет, пальцами ласкает скользкие складочки и вход во влагалище.

Всё это происходит под чувственную расслабляющую музыку при свете свечей и лёгкого дыма от ароматических палочек.

Мои стоны нарастают по мере того, как Арс наращивает ритм языком. Запускаю пальцы в его влажные волосы.

— Да! Ещё! – шепчу, задыхаясь от наслаждения.

Внутри меня рассыпаются капли ртути. Они собираются в горячие сгустки и перекатываются по низу живота. Сливаются в один огненный шар, который взрывается, едва Вадим вводит в лоно язык. Мириады обжигающих частиц рассыпаются по телу, заставляя кожу покрыться мурашками от блаженства. Лежу, прикрыв глаза, и часто дышу. Сердце громко бьётся, заглушая звуки музыки в комнате.

Когда я распахиваю ресницы, вижу, что Арс любуется мною сверху. У него впечатляющая эрекция и, кажется, он вот-вот снимет штаны, чтобы продолжить. Однако остужаю его пыл. Понимаюсь с пола и быстро накидываю кимоно.

— Если Вы сыты, мой Господин, ложитесь на диван. Я сделаю Вам массаж.

— Колючка, - Арсеньев дёргает меня за руку, прижимая к себе. – Я голоден. Звездец как я голоден, - сверкает почерневшими от похоти глазами.

— Ложитесь, - выкручиваюсь из его объятий. Ухожу на кухню за льдом. Вернувшись, обнаруживаю, что Вадим послушался. Снял с себя футболку и устроился на диване.

Сажусь на его ягодицы. Лёгкими движениями растираю спину и плечи. Подушечками пальцев продавливаю мышцы. Затем беру кубик льда и начинаю рисовать на коже веточку сакуры.

Художник я от слова «худо». Никогда не отличалась талантом в живописи. Сколько себя помню, все мои рисунки можно было охарактеризовать «Палка, палка, огуречик - вот и вышел человечек». Поэтому сакура быстро превращается в неподдающийся логике узор. Но сейчас это совсем неважно. Мои действия призваны подарить Арсу контрастные ощущения и распалить его ещё больше.

Лёд тает, оставляя на коже мокрые дорожки и крупные капли. Принимаюсь неспешно слизывать их языком. Иногда прикусываю спину Вадима.

Он не выдерживает. Ловко опрокидывает меня на диван. Молниеносно срывает с себя штаны.

— Ноги шире расставь, - приказывает Арс, задирая подол моего кимоно. После чего врезается сзади сразу на всю длину. Громко вскрикиваю от слегка болезненного растяжения внутри. В ответ Арсеньев рычит. Сжимает руками бока и пускается в бешеный галоп.