— Дяденька, а когда нас домой отпустят?

«Дяденька» отмер и решил, что совершил ошибку, потому как попытался взглянуть на старейшину, недоуменно смотревшего на меня. Но выбирать себе собеседника было уже поздно, так что «дяденька» сдался и заговорил, обращаясь ко мне:

— Вас не отпустят домой. Вам выпала огромная чес…

— Как не отпустят? А как же матушка? Как же коровушка моя, Зоренька? А свиньи мои как? С голоду помрут же!!! Мы кстати есть хотим, чего тут пленных не кормят?! Совсем не совестно что ли вам, так со старшими себя вести?! — щебетала, играя в простушку, мне не сложно, как говорится, как выгляжу, так и действую.

«Дяденька» попытался снова заговорить с дедом, но я и шанса не дала, горестно заплакав и закрыв глаза руками (ибо слез там и в помине не было), завыла на всю долину:

— И что же с нами теперь будет?

— Вы будете работать в замке, пока главный военачальник, Артал Устрашающий будет находиться здесь. Надеюсь вам все понятно? — голос у них какой-то странный, может это из-за брони? Но по-нашему они говорят неплохо, к моему удивлению.

— Устрашающий? Это что, у него имя такое? Он и правда, такой страшный? — сделала глаза побольше, мол, удивлена такой пафосной кличке, любят же мужички себе несоответствующие клички придумывать. Слышу отчётливый скрип зубов, не из-под шлема же, да?

— А что за работа то, хлопец? Мы как-то не в том возрасте, чтобы батрачить, милок, — спас меня от гнева «дяденьки» дед Тимофей.

— Убирать будете, на кухне помогать. Мы знаем, что ваши старики слабы, потому и оставили вас здесь. — При этом щели опять уперлись, в заметно выделяющуюся, меня.

— А что с детками нашими то? Куда их забрали? — Баба Люба выступила вперед, ее глаза были полны слез, а старые сморщенные руки дрожали.

«Дяденька» молчал, трудно было сказать почему.

— Где наши дети, внуки? — подержала бабу Любу толпа стариков.

— Они живы, пока что, — ответила «сова» наконец, и баба Люба схватилась за сердце.

— Вы сто совсем что ли?! Такое старому человеку говорить? — прошипела на него, помогая бабушке сесть обратно на солому. — А если она умрет?!

— Если она умрёт, это будет всего лишь еще одна жертва на войне и ничего больше, — безучастно ответило это отвратительное существо, и мне захотелось дать ему по металлическому клюву. Я даже подалась вперед и остановилась от него на расстоянии удара, вот только тварь выше меня прилично, в размерах больше, да и похоже не видит во мне противника.

— Жертвы на войне — это солдаты, те, кто должен защищать страну и свои семьи. Она же просто бабушка, она не жертва войны, она, как и все остальные, жертва вашего бесчеловечия! — выпалила на одном дыхании, так что сердце забило дробь в ушах.

— Мы не люди, нам ваши человеческие законы не писаны.

— Действительно, вы не люди. Люди знают, что такое уважение к старшим и не заставили бы стариков голодать и спать под открытым небом двое суток! Вы не люди, вы монстры! — меня понесло, причем конкретно. Главное, что моё пылкое высказывание не осталось незамеченным. Остальные металлические человечки начали обступать нас со всех сторон и что-то страшно шипеть. Зрелище было настолько страшным, что я решила сразу привлечь «сову», ибо тот и не думал отгонять от нас своих солдат.

— А можно мне на кухне готовить, я готовлю очень хорошо, — хлопаю глазками, мило улыбаясь, но чего-то после моих слов мне никто не верит.