– Ну так что, сэр?.. Может, мы проследуем в гостиную, где накрыт ужин? Или вам необходимо время, чтобы прийти в себя? – осведомилась девушка.

«Неужели она и до того была такой же высокой?» – внезапно подумал Джилс. Макушка ее вскинутой головы располагалась где-то на уровне его глаз. И что это за чудесная комната, куда можно войти в совершенно плачевном состоянии, едва держась на ногах, а выйти – с таким горделивым и надменным видом? Джилс заглянул в глубины таинственного помещения, но не увидел там ничего волшебного – лишь кувшин, тазик и небольшую ширму.

– С вашей стороны очень любезно, что вы интересуетесь моим состоянием, но я тоже в полном порядке. – Джилс как можно непринужденнее прислонился к стене, хотя и знал, что его сюртук почти наверняка измажется в побелке. А его мокрые сапоги при этом слегка хлюпнули. – Скажите, вы ничего не забыли? – спросил он, усмехнувшись.

– Возможно, и забыла. Вы имеете в виду что-то конкретное?

Черт возьми, какое спокойствие… Своим тоном она словно давала понять, что его помощь ей совершенно не требовалась. А впрочем… Наверное, ничего удивительного. С чем-то подобным он уже сталкивался на протяжении довольно долгого времени – с тех пор, как заболела его мать леди Беатрис.

Джилс снова усмехнулся и пояснил:

– Я имею в виду то обстоятельство, что человека, который терпеливо ожидает даму, чтобы сопровождать ее в незнакомом месте, не мешало бы и поблагодарить.

– В самом деле?.. Даже не представляю за что. И вообще, сторожить даму около комнаты для гигиенических процедур… Знаете, это не очень-то прилично.

Тут Джилс наконец-то отделился от стены и проговорил:

– Как вижу, принцесса, вы уже в полной мере восстановили и остроту ума, и остроту языка.

– Меня зовут леди Одрина Брэдли, – заявила девушка. – А вы, если не ошибаюсь, мистер Резерфорд?

– Вы запомнили мое имя?.. Стоило ли так себя утруждать?

Джилс прекрасно понимал, что его манеры были несколько грубоватыми, – но ведь это оттого, что он был немного не в себе, не так ли? И действительно, сначала им помыкают люди, которых он знать не знает, а теперь еще и эта пикировка с увядшим цветком, внезапно превратившимся в розу с колючими шипами. Кроме того…

Следовало признать, что после разговора с графом Джилс снова задумался о перспективах какого-либо прогресса в поисках драгоценностей своей матери. Когда она, дочь маркиза, дебютировала в высшем свете, ей были подарены и бриллиантовая парюра, и серьги, и ожерелье – и бог знает что еще. Все эти украшения стали чем-то вроде семейной легенды. Возможно, та история и впрямь была всего лишь легендой, поскольку на протяжении тридцати лет эти побрякушки никто не видел. Когда родители юной леди Беатрис заподозрили – причем вполне обоснованно, – что она намерена сбежать со своим поклонником, они изъяли все более или менее ценное из того, что находилось в ее комнатах, а также на ней самой. Однако те самые – «легендарные» – драгоценности вроде бы не были ими обнаружены. Резерфорд-старший полагал, что его будущая супруга успела их спрятать, прежде чем они перебрались в Америку, и он ничуть не сомневался в том, что сумеет их найти. И вот теперь Джилс с отцом объехали все владения дедушки-маркиза – и никакого результата.

Возможно, они добились бы успеха, если бы могли заниматься поисками в открытую. Но увы, поскольку леди Беатрис вышла за своего американского возлюбленного без родительского благословения, их отношения с английскими родственниками были довольно прохладными. Эти не слишком приветливые аристократы, конечно же, предоставили им с отцом кров, но что касается драгоценностей леди Беатрис, то позиция семейства была совершенно однозначной: считалось, что украшения, разворованные прислугой много лет назад, проданы, переделаны-переплавлены и восстановлению не подлежат. Так что искать их бессмысленно и даже неприлично (причем именно в этом – но только в этом – Джилс был склонен согласиться со своими чопорными родственниками).

– А что с тем человеком, который… путешествовал вместе со мной? – послышался вдруг голос графской дочери, прервавший размышления Джилса.

– Он наслаждается одиночеством в запертой комнате. Хотя… Возможно, «наслаждается» – не совсем верное слово. Но, как бы там ни было, он сейчас находится взаперти.

Девушка сделала глубокий вдох – отчего ее плечи сначала приподнялись, а затем опустились, – после чего, кивнув, проговорила:

– Что ж, очень хорошо. Просто отлично. Значит, мы находимся в Йорке, и на этом мои приключения закончились, – я правильно вас поняла?

– Почти. Ваш отец тоже здесь. Так же, как и мой. И присутствует еще одна дама – графиня…