Нисколько ни изменившись в лице, графский лакей возразил:

– Прошу прощения, сэр, но, откровенно говоря, леди Одрина относится к тому сорту девиц, которые охотнее сбегут в Шотландию, нежели отправятся в Мейфэр[1].

– Хм… убедительный аргумент. – Джилс отхлебнул из своей кружки. Кофе оказался крепким и обжигающим, оставлявшим на языке горечь и наполнявшим тело приятным теплом.

– Граф не может допустить, чтобы его младшая дочь сбежала с возлюбленным, – продолжал лакей. – Его светлость вместе с леди Ирвинг, с которой вы, по его словам, знакомы, сейчас также направляются сюда.

– Ах, леди Ирвинг… – протянул Джилс. – Замечательно! Твоя работа, отец, не так ли? Ты настолько уверен, что она непременно пожелает продать свои драгоценности, что посвятил ее во все детали нашего маршрута?..

Ричард, казалось, не расслышал слов сына, что, конечно же, являлось несомненным подтверждением верности данного предположения.

– Не думал, что леди Ирвинг склонна к дальним странствиям, – произнес Резерфорд-старший. – Мы виделись с ней в Лондоне несколько недель назад… Надеюсь, она по-прежнему в добром здравии?

– Насколько мне известно, сэр, ее светлость отлично себя чувствует. Она изъявила готовность помочь лорду Аллингему и ничуть не сомневается, что столь любезные джентльмены, как вы, сделают то же самое.

– А вот меня-то не стоит считать любезным, – пробурчал Джилс, поморщившись и массируя пальцы. После таких вот длительных переездов, как сегодня, руки у него болели гораздо сильнее, чем обычно.

Переступив с ноги на ногу, графский лакей поправил на своей коротко остриженной голове чуть сползавший набок парик. Этот странный головной убор явно утратил изначальную форму, однако пудра на нем тем не менее сохранилась (как он вообще пережил столь дальнее путешествие?). Возможно, обладатель парика спрятал его под ливрею и водрузил обратно на голову лишь перед тем, как войти сюда.

Ох уж эти англичане с их традициями… Имидж – прежде всего! Хотя Джилс и сам – по материнской линии – был наполовину англичанином, он никогда не понимал этих британских причуд.

Прикрыв надлежащим образом макушку, графский лакей продолжил свою речь, сделав вид, что не расслышал заявление младшего Резерфорда.

– В том случае, если беглецы появятся здесь раньше, чем их преследователи… В общем, его светлость просит вас арестовать обоих, дабы…

– Арестовать?.. – перебил Ричард. Седеющий, но по-прежнему элегантный Резерфорд-старший резко выпрямился на стуле.

Джилс, унаследовавший от матери худощавое телосложение и рыжий цвет волос, внешне мало походил на отца, но на лице его сейчас появилось точно такое же – почти восторженное – выражение. Ведь все услышанное позволяло надеяться на еще одно приключение! Впрочем, он тут же нахмурился и пробормотал:

– Знаешь, па, а ведь слово «арестовать» англичане часто используют в значении «задержать, остановить». Вы ведь именно это имели в виду, не так ли?

– Да, сэр. Вас просят задержать их. Если вам, конечно, не трудно.

– Задержать карету… Это может получиться очень эффектно. – Ричард Резерфорд улыбнулся и призадумался. – Соорудить на дороге какое-нибудь препятствие, а потом, когда экипаж остановится, распахнуть дверцу и вызволить юную леди из беды. Что скажешь, Джилс?

– Я скажу… Полагаю, нам не следует в это вмешиваться, – неожиданно для самого себя заявил Джилс. – Одного объекта для охоты нам вполне достаточно.

– Где же твой рыцарский дух, сынок?