Наблюдения, сделанные глазами насекомых, птиц и мелких зверьков принесённые ими обратно свидетельствовали, что вторженцы… низшие. Те самые хумансы завоевание которых начато согласно воле Матери и по решению верховного совета мастересс чуть ли не полгода назад.

Ситуация складывалась… парадоксальная.

В порядке вещей, когда Древо вторгается, завоёвывает и присоединяет какой-нибудь очередной новый мир полностью вырезая населяющую его низшую расу или же приспосабливая её для служения себе и переделывая по собственному усмотрению. Листва опадает к осени. Хищник гонит жертву и, догнав, вонзает в неё клыки. Высшая древняя раса доминирует над низшими расами-однодневкам. Такова природа вещей и это правильно.

Но что же получается? Древо вторглось в мир хумансов, а хумансы, в ответ, вторглись в один из миров Древа? Сюжет, подходящий для комедийной театральной постановки, но странно было увидеть его в настоящей жизни.

Однако как они преодолели границу миров? Просматривая сохранённую память вернувшихся шпионов, Виранаиэль нашла ответ, поразивший её до глубины души – хумансы воспользовались «зависшей» в открытом состоянии тропой, созданной Великим Лесом! Ещё одна отличная идея для театральной постановки! Впрочем, так даже проще. Закрыть тропу не слишком сложно. Любая высшая жрица сможет это сделать. Единственная проблема в том, что жрице для этого необходимо подойти на достаточно близкое расстояние, чтобы вступить в контакт с Лесом и объяснить ему какую именно тропу необходимо закрыть.

И здесь наместнице пришло время принять важное решение. Сообщать ли о внезапно обнаруженной угрозе в верховный совет? В этом случае метрополия пришлёт достаточно войск чтоб вышвырнуть пришельцев, но были и минусы. Клановая система в Древе эльфов находилась на вторых ролях, всецело подчиняясь решению совета мастерес и воле Великой Матери. Но всё же принадлежность к Дому или Клану, как к его более развитой версии, играла свою роль. Тем более, что мастереса Виранаиэль уже несколько сотен лет возглавляла свой клан, с тех пор как стала наместницей и клан, через неё, фактически получил в пользование целый мир.

Виранаиэль возглавляла клан, он принадлежал ей, был её собственностью. И конечно ей не хотелось, чтобы в её уютный и выстроенный ею и в соответствии с её желаниями мирок вдруг вторглись какие-то высокопоставленные дамочки из метрополии. Мало ли куда они захотят сунуть свой нос. Мало ли что смогут найти. Как бы вреда от их появления вышло бы не больше, чем пользы.

А значит не будем сообщать наверх, справимся своими силами.

Да и как не справится – она наместница целого мира, глава мощного клана, опытная мастереса собравшая за свою долгую жизнь внушительную коллекцию даров Великой Матери. Вторженцы суть всего лишь низшие. Да, у метрополии с завоеванием их мира возникли какие-то проблемы, но вы ведь знаете столичных штучек, там каждая дура тянет одеяло на себя, нисколько не думая о пользе дела, за что их только терпит Великая Мать. Виранаэль была уверена в своих силах и полагала, что сможет решить проблему чужаков малой кровью.

Выбросить их. Потом представить свою победу перед советом как свершившийся факт получая все положенные награды и восхваления. Один мощный удар. Вряд ли потребуется что-нибудь большее, чтобы размазать жалких низших.

Эльфийская наместница собиралась лично возглавить нападение на незаконно образовавшийся в её землях анклав.

***

Выборг – не большой, но древний город. Его неофициальная история насчитывает больше тысячи лет, с тех пор как новгородский старейшина основал здесь поселение и назвал его в честь старшего сына. Официальная история – чуть меньше восьми сотен лет, с тех пор как шведы построили здесь укреплённый замок.

Большую часть своей истории Выборг оставался приграничным городом. Он принадлежал шведам, русским, финнам, снова русским, на пару столетий оказывался в тылу и снова на границе. Его узкие, крутые настолько, что не каждая бабка с ними справится без должной сноровки, улочки мощены камнем. Старинные соборы, замки и дома сложенные из огромных каменных валунов, так что снаружи выглядят очень большими, однако комнаты у них внутри маленькие. Круглая башня, бастион, крепость, замок – наследство приграничного города, принесённое им из глубины веков и тщательно сбережённое.

Время от времени слышен отдалённый грохот, будто от сильной грозы, но то не гроза. Это установленные в ближайшем тылу, в районе Гаврилова, тяжёлые артиллерийские системы раз за разом посылают мощные «чемоданы» в сторону Лаппееранты, бывшего финского города, ныне захваченного тварями и полностью разрушенного.

Максим Кузнецов на войне уже четыре с лишним месяца. Не новичок. Сам он из Пушкино, поэтому защищает, можно сказать, родной город. Хотя главное, конечно, сейчас дать возможность вывезти из Зеленогорска, Сестрорецка и других городов и посёлков вплоть до самого Петербурга мирное население. Петербург тоже собираются эвакуировать, но перевезти и, самое главное, разместить больше шести миллионов человек, а считая со всеми городами-спутниками что-то порядка десяти миллионов – очень сложная задача.

В северо-восточной части России и ещё вроде бы где-то в уральских горах торопливо строятся новые города, состоящие из огромных домов – районов. Каждый такой дом на десять или даже на двадцать тысяч человек строится сразу как крепость, как укреплённые бастион, связывается с другими подземными железными дорогами, но также способен выживать самостоятельно. Собственная электростанция, как правило атомная, как правило не одна. Многоуровневые гидропонные фермы, полуавтоматизированные подземные заводы – где будут работать жители такого дома-крепости. В новостной прессе дома-крепости, с чьей-то лёгкой руки, называли «капсулами выживания в условиях апокалипсиса».

Вроде первый миллион беженцев или даже два, главным образом из захваченного тварями Владивостока, уже переселили в такие вот «крепости». Правительство прекрасно понимало, что крупные города суть отличные мишени. Потеря каждого из них со всем населением мгновенно усиливает чужих. Не говоря уже о моральном аспекте, когда твари превращают сотни тысяч попавших в плен гражданских в кого-то среднего между боевым киборгом и голодным зомби из низкопробных фильмов вроде «ночи живых мертвецов» и волна за волной бросают их на ряды защитников. А одуревшие от нескольких суток нескончаемых боёв, после десятков тысяч выпущенных пуль, после пары-тройки испорченных от перегрева стволов солдаты начинают сходить с ума потому, что всё это время им приходилось стрелять в бывших людей переделанных чужими в живое биологическое оружие. Самых разных людей: мужчин, женщин, детей, стариков, даже домашних животных. Чужим главное, чтобы подвергаемое заражению и переделке тело имело нормальный мышечно-костяной каркас и, желательно, живой, работающий мозг – тогда переделка происходит с минимальными затратами и наибольшей скоростью.

Нет, позволять тварям захватывать в плен большие группы гражданских никак нельзя.