Он был контрабандистом, известным на всём Цветном Бульваре своей дурью. Сам он этого не употреблял, не по его принципу это было: кидать всякую гадость себе под губу. Вадим был приятной внешности, с хорошим финансовым положением, во многом благодаря своему бизнесу, имел АКСУ на всякий случай и три магазина к нему. Также на Цветном Вадим был едва ли не самым метким стрелком, то ли талант у него такой был с рождения, то ли в тире местном наловчился. Раньше Вадим зависал там днями, и выигрывал достаточные количества патронов на то, чтобы питаться потом целую неделю. Проблем у Вадима и со здоровьем не было. Качался у себя в комнатке, как только можно было, из-за чего имел превосходное телосложение с рельефными мышцами. А что, пьяни всякой на Цветном хватало, нужно было держать себя в форме, чтоб отпор дать, если придётся. Драться Вадим тоже умел. Его в детстве отец этому учил, а затем отчим, и на бокс он ходил до Катаклизма, поэтому мог за себя постоять.
Родился Вадим ещё до Катаклизма, в 2005 году, и сейчас ему было двадцать восемь лет. Тогда Вадим даже и не подозревал, что в Тот день он последний раз видел мир таким красивым, каким он там был. В Тот день он шёл в гости к деду. Само собой, тогда дед сопровождал внука, и это его решение спасло жизни им обоим. Дед решил добираться до своего дома на метро, так было быстрее и дешевле. В Тот день только они вдвоём из всей семьи уцелели, спустившись в метро. У деда было слабое сердце, поэтому он скончался спустя два года после Войны, оставив внука одного. И Вадим остался выживать в этом ужасном и злом остатке мира, сохранившимся в метро.
Поспал Вадим все равно мало. На Цветном тихо было только ночью, в промежутке с трех до шести утра, и когда какая-нибудь группа местных бугров не напивалась в хлам, после чего на станции стоял такой гул, что спать было невозможно. Жить на такой станции — врагу не пожелать, но зато на этих алкашах можно было построить свой бизнес, что Вадим и делал успешно. Раньше на Цветном жил друг Вадима — Захар. Они дружили с самого детства, почти сразу после смерти деда. То, что у Вадима помер дед, прослышала местная шпана, и вскоре они начали докапываться, издеваться над ставшим сиротой Вадимом. Как-то раз, после очередной насмешки, Вадим не выдержал, взял железную палку, и резко ударил ею «главаря» шайки, того, кто больше всех насмехался над Вадимом. Здоровяк, не ожидавший такого поворота событий, упал и лежал на полу, сморкаясь кровью. Подчиненные его опомнились и попытались проучить Вадима, хорошенько избив паренька. В шайке было человек шесть, считая здоровяка, и пятеро пацанов с разных сторон зажимали Вадима в круг. А потом, в один момент, вся шайка набросились на сироту. Первые минуты Вадим пытался дать отпор, но что он, десятилетний мальчишка, мог сделать с двенадцати и тринадцати летними пацанами, которые били и смеялись над его сломанным носом, над тем, что на глазах мальчика выступили слёзы, и над его никчёмностью.
Они методично избивали его, но вдруг на одного из шакалов внезапно обрушился мощный удар монтировки, угадив пацану прямо в затылок. Тот упал, схватившись за затылок, и был не в силах встать. Потом в лицо соседнего прилетела та же монтировка. Второй пацан сразу же упал, завыл, и лицо его залилось кровью. Все обратили внимание на нового участника сражения. Это был Захар, постарше Вадима на два года. Тот стоял с окровавленной монтировкой и набычено смотрел на трёх других шакалов, как бы спрашивая взглядом: «Кто следующий?». Получить в лицо монтировкой никто из шакалов не хотел. Они медленно начали подступать к Захару, осторожно, чтобы не получить такой же удар в лицо, как прилетел их друзьям. Но за спиной у Захара, будто из ниоткуда, вырос его отец, и члены шайки, оценив обстановку, решили ретироваться целыми и невредимыми. Так Вадим и Захар подружились.
Друзья каждый день гуляли по станции, рассказывали о своей прежней жизни, о любимых героях, играх, где и как жили, где учились. Больше всего друзьям не хватало игрушек, которыми они играли до Катастрофы. В метро игрушек было очень мало, и люди мастерили их сами. Машинки, самолётики, танки — все это мастерилось из подручных деталей и дарилось какому-нибудь ребёнку. Дарить что-либо всегда приятно, особенно детям. Смотреть на счастливые детские глазёнки, слышать от детей слова благодарности, радостный, беззаботный детский смех… в метро это многого стоило. Захару повезло больше, чем Вадиму. У него выжили родители и старший брат. Почти вся семья… и они приняли Вадима, приютили его у себя, он стал им как родной.
Роман Валерьевич, отец Захара, был мастером на все руки, и поэтому любил порадовать своих детей самодельной игрушкой. Друзья сражались на мечах, играли в догонялки, в войнушку, устраивали гонки и даже не заметили, как быстро пролетело детство. Счастливое детство, хоть и под землёй! Разрушенный мир никак не влиял на ребят, пока они не подросли и не начали осознавать: что такое НАСТОЯЩАЯ жизнь. Что такое голод, болезни, монстры, бандиты и на сколько, все же, жестока жизнь. Помимо своих талантов в изготовлении самодельных игрушек, Роман Валерьевич был тренером по самбо, до Войны. И когда Вадим достиг двенадцати лет, а Захар четырнадцати, отчим начал учить детей драться, уметь постоять за себя и дать отпор злому человеку.
Вадим вышел из своей комнаты в коридорчик. День только начинался, а на полу у стены уже валялся пьяный в хлам мужик.
— Привет, дядь Миш! — Специально громко поприветствовал алкаша Вадим.
— Пшёл на хер!!! Дай поспать нормально человеку! — Пробубнила пьяная туша, лежащая на полу.
— И Вам хорошего дня!
— Ты че, не понял?! Пшёл на хер, я сказал! Удот, мля…
— Приятно было пообщаться! — Крикнул на прощание Вадим, уходя из тесного коридорчика, а в след ему неслась сплошная брань.
Жизнь на Цветном кипела на полную катушку. В баре пьют и ругаются на всю станцию, где-то играет расстроенная гитара и под неё орут песни. В другом конце устроено что-то наподобие стриптиз-клуба, что местные называют просто — бордель. Правда, клуб там был не очень то и похож на клуб, так, зальчик восемь на восемь, в середине — шест, на котором пытается красиво выгибаться какая-нибудь баба, и маленькие комнатки два на два, для индивидуального танца, за отдельную оплату. А если двадцать патронов заплатить, то и не только станцуют, но и отдадутся полностью. Оттуда в основном такой стон на всю станцию стоит, мама не горюй. Вот так и живут люди на Цветном. Не унывают.
Услышать бы хорошую игру на чем-нибудь, да из местных никто играть на инструментах не умеет. К сожалению, музыканты обычно не водились на Цветном, только бандиты, да «куртизанки». Ну, может, подходят сталкеры, остаются на ночь-две, чтобы напряжение снять. А что, работёнка у них нервная, вот и приходят сюда развлекаться. Со сталкерами можно увидеть ещё и фашистов, но это тоже редкие случаи. В последнее время бойкие какие-то фашисты стали, нервные. Если сталкеры и фашисты сюда хоть и заходят иногда, то чтобы красные там, или с Ганзы сюда приходили — это редкость. Ну, а если рейнджеры Ордена, или как их некоторые кличут "спартанцы", заходят в эту дыру — это большая редкость, по такому поводу и отпраздновать можно, хоть здесь праздник у многих не кончается, пока есть патроны — местное бабло.
Сейчас Вадим шёл в бар заказать, что поесть и выпить немного, послушать сталкеровские бредни про аномалии, про похождения и про схватки, в которых приходилось отбивать караван от налётчиков или от мутантов, бежать от полчищ упырей и тому подобные истории. Или как нужно было либо уносить свою задницу, либо спасать товарищей, что чаще всего случалось первое, так как товарищи были уже «жмуриками» и спасать было некого.
Во всякие бредни про проклятые туннели, аномалии, или призраков, которые остались навсегда в метро и, по слухам, если прислушаться к трубам, то можно их якобы услышать, Вадим не верил. Пить меньше надо и язык покороче иметь, а то болтают, всё болтают, а на деле — ни фига… Хотя все любят приврать или приукрасить историю, это не страшно. Наоборот, даже интереснее. В баре Вадим обычно не задерживался, не хотел слушать бред собачий, брань, мат, и прочее.
Эта станция бесила Вадима. Он давно уже хотел покинуть её, но его останавливала одна мысль: а что дальше? Ну, ушёл на Маяковскую, допустим, и что потом? Там так открыто дурью не поторгуешь и не пободяжишь её особо. Так что на Цветном у Вадима было почти ВСЁ, и уходить пока не имело смысла. Жаль, а так хотелось бы…
Главной мечтой детства у Вадима было стать героем, который уходил на опасное задание, и всегда была вероятность, что он не вернётся, но, в конце концов, Вадим возвращался, победив всех врагов и став самым лучшим воином в метро. Эх, детские мечты…
«Так, ладно, хватит детство вспоминать. Что было, то прошло.» — Почти каждый день говорил себе Вадим. А Захар ведь сталкером стал. Вот у человека жизнь, зарабатывает на пропитание, рискуя собой. Вот это работа! Страшная, конечно, но интересная. У Захара и ствол свой имеется, АК-47, обвешанный прицелом, штыком и прочим. Стоит дорого, но машинка хорошая. Вадим мог бы позволить себе такую же, но зачем ему эта лишняя трата патронов? Для него, пока что, это было бессмысленно. Вадим и АКСУ хорошо обходился, поэтому лишний ствол не требовался.
— Здорово, наркобарон, как жизнь? — Вадим, вернувшись в реальность, обернулся на довольно знакомый голос. Перед ним стоял Захар. Ну, лёгок на помине, друган!