Глава 16

Раз в год и ручка стреляет

Противный звук надрывающейся сирены заставил едва ли не подлететь на кровати от неожиданности. Следом послышался отборный мат. Сознание еще не до конца вернулось к законному хозяину, и потому происходящее представляло собой театр абсурда, где зритель – главный персонаж, но не в состоянии объяснить, что происходит вокруг. Внезапно прояснилась память, отразившись резкой болью в висках, и Михаил Мухин, только что вернувшийся из междумирья, глухо застонал. Неизвестно, чего в его стоне было больше – боли от раскалывающейся головы или сожаления от возвращения в родной мир.

Собрав волю в кулак, молодой человек, не раз умирающий на просторах чужой реальности, открыл глаза и осмотрелся. Он действительно возвратился домой. В милый сердцу город, но в совершенно немилую абсолютно всем внутренним органам общагу. Где-то на тумбочке противно завывал будильник, торжественно сообщая о начале нового учебного дня. На соседней кровати немилостиво матерился сосед, пытаясь спрятаться от отвратительного, проникающего в самые глубины души звука под подушкой. Уже несколько лет студенты просыпались под атомную тревогу, иначе встать на пары было невозможно. Дотянувшись до смартфона, Муха отключил надоедливый аппарат, и жить сразу стало веселее.

Потянувшись всем телом и с удивлением услышав давно забытый хруст суставов, боец поднялся с кровати. Он вернулся из другого мира, теперь у него есть великая цель, а значит, глупо тратить время на всякую ерунду, такую как утренний сон. Усмехнувшись, Мухин резким движением выдернул подушку из-под головы соседа. Едва смолкшие отборные ругательства товарища, никогда не сдерживающего словесный поток, разнеслись, вероятно, по всему зданию общежития. Сосед, юноша лет двадцати трех, с длинными волосами, обычно перехваченными в хвост тугой резинкой, и вечно прищуренными, словно от яркого света, глазами, выскочил из нагретой за ночь постели, стремительно набросившись на Муху. Михаил, элегантным движением уйдя в сторону, перехватил правую руку приятеля и совсем не мягко уронил его на небольшой пяточок свободного места в центре комнаты.

– Совсем ты, Мамай, закостенел, – прокомментировал Мухин, падая в освободившуюся кровать. Матвей Анохин заслужил свое прозвище еще на школьной скамье. Из-за взрывного характера, постоянной язвительности и непрошибаемой упертости он шел по жизни, оставляя в прошлом выжженные дотла отношения с ненужными ему людьми и не признавая поражений. Небольшой дефект зрения придавал ему сходство с азиатами, что только способствовало укоренению клички. – Вставай, в универ опоздаешь.

– Ты хуже будильника. С этим бездушным аппаратом хотя бы договориться можно! – простонал Матвей, не делая ни малейшей попытки подняться с пола и прикидывая, удастся ли заснуть на новом месте, раз уж он все равно лежит. – Хорошо там, где нас нет. Вот пусть мои сокурсники и отдохнут от моего общества.

– Хорошо, – легко согласился Муха, вскакивая с кровати, перепрыгивая через него и замирая возле рабочего стола. – Значит, будешь сегодня помогать мне! Ты ведь журналистикой занимаешься, так расскажи о политической ситуации в мире, – попросил он, подхватывая банку растворимого кофе и щедро рассыпая его по кружкам. Почувствовав, что выспаться ему не позволят, Мамай неспешно поднялся на ноги.

– С каких пор в круг твоих интересов входит что-то, кроме порчи моей жизни? – язвительно уточнил он, но, наткнувшись на серьезный взгляд, прервался: – Ладно, слушай. Ситуация сейчас в мире откровенно поганая. Сибирская и Центральная Россия находятся в активной конфронтации, дело вполне может дойти до войны. К тому же Германия, значительно расширившая территорию в последние годы, подмяв под себя половину Европы, теперь планирует отхватить себе кусочек нашей разобщенной страны.

– Хочешь сказать, Германия может напасть на Россию? Как во Вторую мировую? – Удивленный Мухин повернулся к другу. – Их совсем ничему жизнь не учит?

– Знаешь, Муха, а я всегда подозревал, что ты приемный. С самого первого дня нашего общения. Ну не может такая интеллектуально развитая пара, как твои родители, произвести на свет кого-то с уровнем мышления близким к обезьяньему. – Анохин выхватил из рук друга кружку с кофе и осторожно сел на единственный свободный в комнате стул, жалобно скрипнувший под его весом. – В Великой Отечественной участвовал Советский Союз – мощное, развитое государство. А сейчас у нас даже Россия на части поделена. Понимаешь?

– То есть у нас нет шансов? – уточнил Михаил.

– Ну почему же, – задумчиво протянул собеседник, увлекаясь темой разговора. – Мы все же ядерная держава…

– Понятно, – грубо прервал товарища Муха. – А что, если этот лидер Германии, скажем, умрет?

Мамай смерил соседа задумчивым взглядом, прикидывая в уме последствия подобного происшествия.

– Страна останется обезглавленной, начнется грызня за власть. Европейские государства начнут выбивать себе автономию, как итог – гражданская война.

Муха задумчиво уставился в полупустую чашку.

– В принципе, так я и думал, – вдруг развеселившись, сказал он. – Значит, надо убить лидера вражеского государства и спасти мир от разрушения!

Мамай, услышав высказывание друга, подавился.

– Все-таки я тебе польстил, сравнивая твою мозговую активность с приматами, – протянул он, старательно закатывая глаза. – Ты действительно муха.