Две бутылки освежили его организм, и он плюхнулся в кресло, завернувшись в засаленный халат.
– Итак, – начал он беседу с собой, – что это все было, есть, означает, и, судя по всему, будет? Я профессиональный военный с неплохим стажем… да что там военный, я достаточно взрослый, даже пожилой человек с немалым опытом, не задумываясь, повелся на какую-то авантюру. Стоп. А есть ли авантюра? Это просто какой-то развод. Ну, точно. Меня покажут по… а я еще по пьяни все про себя… всего себя наизнанку… вот я пьяный идиот. Докатился…
Прихватив из холодильника еще бутылочку, он продолжил рассуждать:
– Допустим, самоуважение я потерял, во всяком случае, для себя самого. Тогда это все не имеет никакого значения, так же как и осмысление, бесполезное осмысление собственной жизни. Это тут при чем? Ага, не нужно уходить в сторону. Нет, все верно и все взаимосвязано. Проклятье! Как все же стыдно выставить себя таким дураком. Даже если это и никакие ни съемки, даже, если это ни развод… а развод на что? Никаких секретов я не выдал. Я хоть и дурак, когда пьяный, но… да и нечего мне выдавать давно.
Климов закурил.
– Все дело в ней? Черт возьми, может, это она больная? Сумасшедшая, решившая… Ролевая игра такая. Квест… Что за чепуху я сам несу? Итак, что вчера произошло? Нормальная женщина ко мне не подойдет. Вывод: это женщина ненормальная… да она, вообще, не женщина! Приехал… а что у нее было с голосом? Показалось? И взгляд порой менялся. Показалось? Она сказала, что это шанс. Она мой шанс? Шанс на что? Что мне нужно? Ничего мне давно не нужно. И я ей это вчера… Может, мне все же нужно… Отец… Ты заковал меня в такие цепи, что я сам себя похоронил. Но, разве ты в этом виноват? Кто во всем этом виноват, кроме меня самого? В чем? В том, что я, будучи, без лишней скромности, надеждой института, тем не менее, потерял, причем, потерял давно… ее… жизнь… Я никому и ни для чего не нужен. Да, я не нужен жизни. Она мой шанс? Этой фразой она дала мне понять, что я нужен ей. Черт бы ее побрал! Как она догадалась?..
В это мгновение его телефон издал сигнал получения СМС. Антон взял телефон, прочел сообщение и замер. На его счет пришло 500 000 рублей. Климов отложил телефон и тут же опорожнил бутылку пива до дна.
– Может, это все сон?
Снова раздался сигнал телефона. Антон уже с опаской взглянул на экран. И это было текстовое сообщение: «Это небольшой аванс, чтобы вы восприняли вчерашний разговор всерьез, а то сидите сейчас, наверняка, да дурью маетесь, размышляя о том, что же это вчера со мной такое произошло. Не совладаете с собой – идите к врачу, пусть он вас прокапает. Больше никакого спиртного до выполнения того, о чем мы с вами разговаривали. Ждите звонка. Мария».
Климов осторожно поставил пустую бутылку из-под пива на стол.
Субботу Виктор посвятил своей двоюродной сестре, приехавшей из Воронежа, проведя для нее экскурсию по центру Москвы с посещением Третьяковской галереи. Вернувшись поздно вечером, он чувствовал усталость, как и Ирина, тут же отправившаяся спать. Родители пожурили Виктора за его чересчур усердное участие в знакомстве с городом, на что тот ответил, что он увлекся и не мог остановиться.
– Я пойду, пройдусь перед сном, – сказал он.
– Тебе не хватило? – удивленно спросила мама.
– Буквально на полчасика. Мне тоже нужно хорошенько выспаться. Завтра едем на ВДНХ. На Останкинскую башню полезем.
Что-то тянуло Виктора снова в тот сквер, к той лавке, за которой рос огромный старый дуб, тянуло что-то необъяснимое. Он действительно устал от прогулки так, что с ног валился, но не пойти сквер он не мог. Почему?
«Почему? – думал он. – Что же со мной такое и какой день уже? Зачем мне этот сквер… этот дуб?»
Вскоре Виктор уже сидел на той самой лавке, под тем самым дубом.
– Господин! Господин!
Генрих очнулся. Он медленно открыл глаза и увидел перед собой девочку лет десяти, крестьянскую дочь.
– Господин, вы заболели? – участливо спрашивала она.