Орет.

- Какой он у вас горластый, - усмехается мамашка в очереди.

- Он у нас такой, - поддакиваю я.

Выходят через десять минут. Пацан уже успокоился, но ресницы еще мокрые от слез.

- Пришлось его титей успокаивать, - шепчет тихо Вика, но, видно, опомнившись, густо краснеет.

Сука, как я хочу на его место! Я бы каждый день на прививки ездил.

- Егор, слушай, мне карту надо педиатру занести, подержишь Богдана? – говорит Вика, с сомнением глядя на ребенка.

- Да не вопрос…

Волнительно, конечно, но переживу. Когда-то же надо начинать.

Вытягиваю руки, а она аккуратно его на них перекладывает.

- Вот так, - устраивает Богдана на сгибе моего локтя.

Потом как-то странно смотрит на нас поочередно. Часто моргает, несмело улыбается. И уходит прежде, чем я успеваю что-то понять.

Остаемся с ним вдвоем. Он смотрит на меня, грызет кулак и, кажется, реветь не собирается. Я пялюсь на него.

Увесистый, теплый и мягкий. Пахнет молоком.

В груди тесно становится. Нравится мне вот так держать его.

- Господи, Ден! – вдруг совсем рядом звучит голос Эльки, - я же говорила, что те грибы в пицце были несвежими! У меня начались галлюцинации!

Поворачиваю голову и вижу Тюменцевых, всем, мать их, семейством. Элька, Ден и два их близнеца. Одного отец на руках держит, второй пытается от матери за моими ногами спрятаться.

- Егор! Ты настоящий?! – пялится на меня ошарашенно.

Я вдруг представляю, как выгляжу со стороны и сам едва не ржу.

- Настоящий.