— Думаю, это было бы превосходно! — отозвался он. — Полагаю, мы можем обойтись и тремя слугами, которые свыклись с нашим образом жизни… Ну, а если их окажется недостаточно, то, думаю, Айви с радостью останется у нас, несмотря на то, что она помоложе и менее опытная, нежели Белла, Джек и Дельфия. По-моему, Кэри только обрадуется, если остальные слуги перейдут к ней, как ты говоришь.
— Ну, тогда в следующий раз при встрече с миссис Винсент, я спрошу ее, одобряет ли она эту идею. Если она согласится, я переговорю насчет этого плана со слугами.
— А ты не подумала посоветоваться и с Кэри?
— Разумеется, я думала об этом. Но не знаю, принесет ли это большую пользу.
Люси отвернулась, и, хотя Клайд не услышал ее вздоха, он прекрасно понял, что беспокойство материнского сердца заставляет ее вздыхать. Кэри очень мало писала. Она не написала не только с борта парохода — а Люси с таким нетерпением ожидала этого письма! — она очень мало писала и после. К тому же письма Кэри не содержали почти никаких новостей. В основном, они были короткими и восторженными. Все божественно, изумительно, волшебно… Кэри с ума сходила от Франции. В конечном счете случилось так, что из-за этого «сумасшествия» Кэри с Савоем изменили свои планы и не собирались ехать в какую-нибудь другую страну по крайней мере в настоящее время. Они надолго задержались на Ривьере, ибо солнце там восхитительное, а жизнь — прекрасна и весела. Все развлечения и увеселения были чрезвычайно дорогостоящими и роскошными, ну а что касается оперы в Монте-Карло!.. Разве кому-нибудь после посещения этой оперы может прийти в голову хотя бы упомянуть французскую оперу в Новом Орлеане! А сколько яхт в гавани Ниццы! На нескольких они с Савоем уже побывали. По сравнению с тем, что они там видели, Южный Яхт-клуб — просто ничтожная забегаловка! И так далее, и тому подобное…
Но, несмотря на все соблазны, молодая чета к весне все же наконец добралась до Парижа, и, хотя в своих письмах Кэри больше не упоминала о солнечном свете, жизнь в Париже оказалась даже веселее, чем на Лазурном берегу. Когда после Дня взятия Бастилии[40] они покинули столицу, началось их турне по всем друзьям и знакомым Винсентов, владеющим замками. Некоторое время от Кэри приходили лишь открытки с видами Нормандии и берегами Луары. И вот наконец молодожены добрались до Монтерегарда — поместья де Шане в Приморской Шаранте[41]. Люси получила что-то более или менее похожее на письмо. В нем Кэри писала следующее:
Дорогие папа и мама!
Это самое удивительное место, в котором мне когда-либо довелось побывать. До замка вы добираетесь через восхитительный дубовый лес, увитый плющом, и нечто магическое и завораживающее видится вам в солнечных лучах, с трудом пробивающихся сквозь густую листву. Вот наконец вы подъезжаете к величественному каменному порталу, который ведет вас в мощеный внутренний двор, а тот, в свою очередь, ведет к широким воротам. Над вами возвышается башня с часами. Это очень похоже на башню в каком-нибудь средневековом городе. Вы наконец попадаете во второй дворик, больше первого, а за ним — прекрасный треугольный сад, примыкающий уже к самому замку.
Вы входите в очень впечатляющий каменный вестибюль с широкой изогнутой лестницей, по одну сторону которой расположены библиотека со множеством книг (столько книг я не видела еще ни у кого во Франции) и старинная кухня, превращенная ныне в столовую залу и вся увешанная сверкающей медной посудой. В библиотеке и в столовой высоченные потолки с причудливой росписью, и когда вы попадаете туда, то вам кажется, что на свете не может быть ничего величественнее и прекраснее. Но так вам только кажется, потому что вы еще не побывали в гостиной в стиле Людовика XVI, кабинете в стиле Людовика XV и спальне в стиле Людовика XIII, которая находится наверху. Ведь все это вы увидели только в самом начале!
Нам пришлось быстро умыться с дороги и спуститься вниз, поскольку де Шане ожидали нас в гостиной, куда уже доставили закуску и напитки, но не огромное количество, как это сделали бы у нас, а изящненькие бисквиты и бутылочное вино под названием Пино, о котором мы никогда даже и не слышали. Ну, конечно же, ведь Приморская Шаранта находится в провинции Коньяк, и Пино — это смесь коньяка со свежими виноградными соками — действительно очень вкусное. Что касается самих де Шане… то у меня просто нет слов! Старый маркиз (вообще-то он не такой уж старый, но мне приходится называть его старым маркизом, чтобы отличать от Пьера) — это самый учтивый джентльмен, которого я когда-либо встречала. Какие манеры, какой вкус! Маркиза же, наверное, мамина ровесница, но в это никогда не поверишь. В волосах у нее ни одной сединки, на лице — ни одной морщинки… А какая фигура! Маркиза такая веселая, энергичная, все время говорит разные забавные вещи и всех заставляет смеяться. В ее обществе никто не остается замкнутым или неловким. Ее сын очень похож на нее… я хочу сказать, что он такой же красивый и очень общительный. Оказывается, ему всего лишь двадцать пять лет, но никогда не скажешь, что это так! Юноши континента выглядят намного взрослее, чем мальчики у нас дома, и намного утонченнее. Он восхитительный наездник, и мне было очень весело, когда я выезжала с ним покататься верхом. Знаете, меня всегда немного огорчало и разочаровывало, что Савоя не интересуют лошади, но, конечно же, невозможно, чтобы в одном человеке сочеталось все на свете, и все же Савой совершенен… Он оказался именно таким, как я и ожидала. Он не думает ни о чем, кроме моего счастья, поэтому очень обрадовался, что я нашла человека, готового сопровождать меня в этих длительных прогулках верхом, которые я так люблю и которые для Савоя — одно лишь мучение. А сам он вместе со старым маркизом (который совсем не старый) прогуливается по замку и парку, пока мы с Пьером катаемся по лесу.
Вы никогда в жизни не видели такого леса. По нему можно кататься бесконечно, причем всякий раз — по другой дороге. Или, если хотите, вы можете привязать лошадь к одной из старинных каменных скамеек, со всех сторон окруженных высокой зеленой травою, так что кажется, будто они спрятаны здесь для какой-то тайны, и прогуливаться по узкой петляющей тропинке, с одной стороны которой струится речка, еле видная из-за густого кустарника, а с другой — какие-то доисторические пещеры, которые, чем дальше ты идешь, становятся все больше и загадочнее. Самая большая называется Кафедральная, поскольку у нее высоченный сводчатый потолок и длинные узкие коридоры, разбегающиеся в разных направлениях. Пьер сказал, чтобы я никогда не заходила ни в один из этих коридоров, ибо могу заблудиться или что-нибудь в этом роде. Я спросила его, заходил ли кто-нибудь в них, но Пьер так и не ответил. Он поведал мне легенду о Голубом озере, образовавшемся у входа в пещеры. Как гласит легенда, несколько столетий тому назад леди де Шане, у которой умер возлюбленный, утопилась в этом озерце, и в том месте забил ключ. Разумеется, все это глупые сказки и суеверия, но я считаю эту легенду очаровательной, не правда ли?
Кто угодно может приходить к озерцу и устраивать около него пикники. Мы видели множество горелых веток от костров, а также свежий хворост, кем-то заботливо принесенный для будущего костра. Еще мы увидели неубранный мусор, разные обертки, осколки бутылок. Кто-то вел себя здесь бесцеремонно. Пьер сказал, что кроме окрестных жителей сюда иногда приезжают цыгане и что они никогда не злоупотребляют гостеприимством этого места и не воруют, и вообще являют собой очень красивое зрелище, когда ночью собираются вокруг своих бивачных костров, за которыми они тщательно следят. Еще Пьер рассказывал, до чего весело приходить к ним, разделять с ними ужин, сваренный в открытых котелках, а потом вместе с ними петь и танцевать. По его словам и выражению лица видно было, что он часто веселился с цыганами, поэтому я спросила, были ли у него среди них подружки, и тут он рассмеялся и сказал «да, действительно, были» и что, мягко выражаясь, он лишился невинности из-за одной цыганской девушки. Я не совсем поняла его слова и уже по возвращении в замок, когда мы оказались с Савоем в спальне (которая в стиле Людовика XIII), я спросила его, что это означает. Савой очень сильно рассердился. А затем сказал, что, вне всякого сомнения, Пьер соблазнил какую-нибудь молоденькую беззащитную цыганскую девушку. Увлек ее в одну из этих страшных пещер и соблазнил там, воспользовавшись тем, что девушка без ума влюбилась в него. Потом мы с Савоем даже немного поссорились, поскольку, судя по тону, которым Пьер рассказывал эту историю, именно цыганка соблазнила его, а не наоборот. И все-таки, что бы там ни случилось, все это было давным-давно, да и вообще многие люди поступали во сто раз хуже, и поэтому совершенно не следует из-за этого ссориться. Кроме того, Савой был так нежен, что мне вовсе не хотелось ссоры.
Чего мне ни в коем случае нельзя пропустить, так это здешней знаменитой охоты, считает Пьер. В замке до сих пор хранятся весьма живописные средневековые костюмы для охоты, и я думаю, что мы обязательно должны вернуться в Париж… если мы вообще уедем из замка! Но, похоже, мы просто откладываем наш отъезд со дня на день, хотя мне очень даже надо вернуться в Париж, чтобы купить кое-что из одежды, поскольку все наряды из моего приданого уже вышли из моды.
Ну, что ж, верно, на этот раз вы не пожалуетесь на то, что я не написала обстоятельного, длинного письма. Да, да, я все понимаю и считаю, что вы вправе сетовать на то, что я не пишу чаще и подробнее. Но, наверное, милые мои папочка и мамочка, вы сами писали немного писем во время вашего медового месяца. Так ведь? А поскольку вы не были во Франции, то просто не можете понять, до чего трудно здесь выкроить хоть минутку для чего-нибудь вроде написания письма. Хотя нет на свете ничего лучше старого, доброго и сонного Синди Лу, где по многу лет не случается ничего волнительного.
Бесконечно люблю вас обоих.
Ваша Кэри.
P.S. Маркиза хотела бы передать папе, что она вспоминает о нем с чувством глубокой радости. По-моему, она была немного задета, когда я сказала ей, что, похоже, папа не очень хорошо помнит ее, потом я сильно сожалела, что разоткровенничалась. Еще она просила меня передать вам, что надеется в недалеком будущем иметь удовольствие познакомиться с мамой. Если старый маркиз почувствует, что в силах временно покинуть замок, то в будущем году де Шане, наверное, приедут в Луизиану, чтобы нанести нам ответный визит. Не правда ли, это было бы восхитительно?
Это письмо Клайд с Люси получили за несколько недель до их разговора насчет слуг, и с тех пор от Кэри не было ни весточки. Наверное, они с Савоем до сих пор гостят у де Шане, если, конечно, не вернулись в Париж, чтобы пополнить вышедший из моды гардероб Кэри; в любом случае, было совершенно ясно, что они останутся в замке на сезон охоты. Значит, вряд ли вернутся домой к Рождеству, а Клайд с Люси втайне надеялись, что молодожены приедут ранней осенью. Кроме того, это письмо во многих отношениях вселяло беспокойство, и Люси с Клайдом, оба, волновались, причем не признаваясь друг другу в своих тревогах, которые были довольно разными. Привыкшие к взаимному доверию, на этот раз они сочли нужным не обмениваться своими тревожными мыслями друг с другом.
* * *
Когда идея Люси о слугах в новом доме была «предъявлена на рассмотрение» миссис Винсент, последняя сказала, что это превосходно. Еще она добавила, что у нее просто от сердца отлегло, когда она узнала, что Люси проявляет такую огромную заботу по поводу комфорта Кэри и Савоя. Лично ей хотелось бы побольше времени проводить в Новом Орлеане; она считает, что обязана делать это из-за Арманды. Хотя не только естественно, но и вполне понятно, что Арманда так долго горевала и будет еще долго горевать по умершему жениху, все же, наверное, для такой молодой девушки было бы огромной ошибкой навечно похоронить свое сердце. И миссис Винсент считает, что если Арманда начнет побольше выходить в свет, то, вероятно, познакомится с кем-нибудь, кто привлечет ее внимание и будет достоин ее.
Люси всей душой соглашалась с этим. До свадьбы дочери она видела в Арманде лишь неутешную возлюбленную, но в скором времени ей тоже начало казаться, что дни безутешной скорби девушки, видимо, сочтены. И вправду Арманда по-прежнему была красавицей — с каштановыми волосами, огромными карими глазами и очень светлой кожей, которой отличался и ее брат. Однако ей уже двадцать восемь, и ее красота может рано угаснуть, если не помочь ей расцвести посредством замужества и материнства. И, поскольку по соседству с плантацией явно чувствовалась нехватка подходящих молодых людей, то, похоже, вполне логичным выходом был Новый Орлеан. Люси горячо заверила миссис Винсент, что сделает все возможное, чтобы по возвращении из странствий молодожены нашли самую теплую заботу и комфорт. Когда слугам рассказали об их переходе в новый дом, они, как Клайд и предвидел, пришли в восторг от такого известия. И вскоре Люси стала часто заходить в дом Кэри, снабжая его всяческой провизией и прилагая много сил, чтобы еще лучше украсить его. Поскольку Кэри, любившая собирать цветы для развлечения и украшения комнат, искренне призналась, что она не относится к девушкам, разбирающимся в садоводстве, Люси намеревалась лично заняться разбивкой парка для дочери.
