Тогда обо всем этом Клайд, конечно, не знал, но постепенно ему удалось собрать информацию по кусочкам из самых различных источников. Ему доставляло удовольствие заниматься этим. И впоследствии Кэри никогда не забывали включать в пригласительный список участников карнавала, а на нескольких самых замечательных балах она была королевой красоты. Впервые она появилась на таком балу, когда королевой карнавала избрали ее одноклассницу и лучшую подругу Арманду Винсент, семья которой владела плантацией Виктория, располагающейся прямо за Синди Лу, у реки. И в тот же год стало общеизвестно, что брат Арманды, Савой, без ума влюбился в Кэри Пейдж.

Разумеется, обе семьи в один прекрасный день узнали о чувствах молодого человека, и ни одна из них не была особенно счастлива в связи с этим. Отец Савоя и Арманды Ламартин Винсент давно приглядывался к Клайду Бачелору, причем весьма внимательно, поскольку оба занимались одним и тем же — черным табаком; Винсенты всегда были учтивы по отношению к семье Бачелоров. Однако семьи не наносили друг другу визитов, пока это не начала делать молодежь, и, несмотря на то, что Ламартин с женой, как и все остальные, пали жертвами очарования Кэри, они все же смирились весьма неохотно, ибо считали, что эта девушка не подходит для союза с их сыном. С другой стороны, хотя Клайд с Люси не находили никаких недостатков ни в интеллекте, ни в характере Савоя и считали его весьма привлекательным, они пришли в ужас от мысли, что их обожаемая дочь станет членом семьи, не оценившей ее должным образом. Так что обе семьи были взаимно удовлетворены, когда Кэри с каждым годом все больше отклоняла ухаживания Савоя.

У нее было множество других поклонников, причем большинство из них лучше Савоя подходили для брака с ней, по мнению ее матери и отчима. В свои редкие приезды в Луизиану Бушрод привозил с собой своих приятелей студентов, и едва ли не каждый из них тут же влюблялся в Кэри. После ее первой Пасхальной недели количество этих влюбленных удвоилось, потом утроилось, и так случалось каждую весну, когда она возвращалась из университета. Когда же Бушрод приступил к своей юридической практике в Ричмонде, где его ожидало очень много благоприятных возможностей для успешной карьеры, его знакомства, естественно, стали приумножаться. И тем самым увеличивалось число поклонников его сестры. Даже в штате, где Ли считали великим генералом, главным образом, из-за того, что о нем хорошо отзывался Борегард[33], исторические фамилии молодых воздыхателей Кэри имели значительный вес, а их постоянные приезды в Синди Лу весьма поднимали ее престиж. Молодые креолы, которые в прошлом не решались ухаживать за девушкой или в силу своей природной осторожности, или — что было чаще — из-за страха перед родителями, теперь вились вокруг Кэри, как мотыльки; да и их родители теперь в большинстве случаев охотно позволяли им это делать. Иногда Клайд, души не чаявший в падчерице, спрашивал ее, как она находит Валуа Дюпре, Нила Стюарта или Андреса Сантану, и обычно в ответ она усаживалась к нему на колени и, поглаживая его по волосам, с улыбкой говорила:

— А не пытаешься ли ты поскорее избавиться от меня, а, папочка? Да зачем мне выходить замуж, если мне так превосходно дома! Здесь я так счастлива! И как я могу заботиться о каком-то другом мужчине, когда у меня есть ты и я хочу заботиться только о тебе?!

— Ну, ты могла бы заботиться о нем несколько иначе, милая.

— Знаешь, когда это случится со мной, я дам тебе знать. И расскажу тебе самому первому, о ком идет речь. Это будет нашей тайной. Твоей и моей. А сейчас я поведаю тебе первую тайну. — С этими словами она прижалась к нему еще теснее и прошептала на ухо: — Знаешь, папа, а ведь это ты роняешь в моих глазах всех мужчин, поскольку ты такой великолепный! И я стараюсь найти кого-нибудь, кого можно было бы хоть сравнить с тобой, но до сих пор не могу найти. Боюсь, все мои попытки пока тщетны.

Сколько же лет минуло с тех пор, как Кэри впервые заговорила с ним об этом? Стараясь вывести себя из приятной апатии, Клайд пытался вспомнить. Пять? Нет, наверняка больше! Десять? Да, похоже, именно так. Кэри еще не умела как следует ходить, когда он купил Синди Лу и женился на ее матери. Это произошло в шестьдесят девятом. А сейчас — девяносто четвертый. Савой влюбился в Кэри, когда ей было шестнадцать, а сейчас ей двадцать шесть. Невозможно, невероятно, но тем не менее это правда. Клайд откинулся в своем удобном кресле, с нежностью размышляя о Кэри и желая, чтобы она пришла к нему и поболтала с ним сейчас, после того как он немного вздремнул. Да ладно… сейчас он зайдет в дом посмотреть, чем занимается Люси, милая, дорогая его Люси… нет, не надо, она, наверное, отдыхает. Похоже, теперь она все больше и чаще нуждается в отдыхе. Она чувствует себя не так хорошо, как раньше, и это чрезвычайно беспокоит его. Ему нельзя забывать, что она уже не молодая женщина, как прежде…

— Я разбудила тебя, папа? Или ты все еще дремлешь?

Он поднял глаза и увидел перед собой Кэри, о которой только что думал с такой любовью. Он смотрел на нее с ощущением радости и удовлетворения, понимая, что взгляд его полон любви, ибо с каждым днем она казалась ему все более и более красивой. Волосы ее были светлые, как у матери, но в них поблескивало золото. Она причесывала их на прямой пробор, а на лбу оставляла короткую вьющуюся челочку. И эти милые завитки напоминали ему о прелестных вьющихся локонах, обрамлявших ее личико, когда она была еще совсем крошкой. Эти локоны совершенно не потеряли своей красоты и остались нежными, как шелк. Волосы были такие густые, что ей приходилось укладывать их в большой узел на затылке. Глаза у нее не серые, как у Люси, а ярко-ярко голубые, и когда она чему-нибудь особенно радуется, в них зажигаются веселые искорки. Таких голубых глаз Клайд не видел ни разу в жизни. Вот сейчас она наверняка чем-то взволнована или очень сильно обрадована, потому что глаза ее искрятся. Щеки у Кэри всегда розовые, но сейчас они пылают, а в осанке, похоже, появилась какая-то новая, доселе не свойственная ей грация. На Кэри было белое платье, которое она часто надевала — воротник-стоечка, юбка клиньями и пышные рукава с буфами, по самой последней моде. На поясе замысловатая пряжка, и, хотя талия, будучи достаточно тонкой, все же не отвечала старинным стандартам, Кэри это совершенно не заботило. В поясе имелось несколько маленьких дырочек, при помощи которых его можно было затянуть и потуже, но девушка никогда не пользовалась этой возможностью. Однажды она сама сообщила отчиму, что талия у нее двадцать два дюйма…

Она была так же красива, как и мать в ее годы, но красива своею, особенной красотой. В ней было больше блеска — не только в глазах, но и во всем облике; в ней было больше бодрости, жизненной энергии. Естественно, ведь Кэри никогда не приходилось экономить каждый пенс и ухаживать за немощным инвалидом; к тому же она никогда не голодала и не рожала детей в муках затянувшихся родов. Она никогда не лишалась будущих детей из-за того, что у нее не хватило сил доносить их. И, что самое главное, ее воспитывал человек, который объяснил ей, что в искреннем и откровенном разговоре на любую тему нет ничего зазорного и недостойного светской дамы…

— Хочу поведать тебе один секрет, папа, — игриво произнесла Кэри. Она уселась ему на колени и с улыбкой посмотрела прямо в глаза. Затем приблизила лицо вплотную к его лицу и прошептала в самое ухо: — Я решила выйти замуж за Савоя Винсента, папа.

Книга вторая

Лето 1894 — весна 1897

6

Представленный счет

Клайд оцепенел и какое-то время не мог вымолвить ни слова. Много лет он ожидал, когда же она наконец скажет, что влюблена; много лет он говорил себе, что ей уже давно пора выйти замуж, вот только нет достойного претендента. Хотя нельзя же бесконечно откладывать замужество на неопределенный срок. Ее сердце оставалось незатронутым слишком долго, и Клайд уже втайне надеялся, что так и не найдется мужчины, который сможет покорить ее. А значит, он никогда ее не потеряет. Теперь же, когда он узнал, что все-таки ошибался, это известие потрясло его.

Похоже, Кэри уловила состояние Клайда, так как, поуютнее устроившись у него на коленях, без малейшего признака нетерпения ждала, что скажет отчим. Наконец он поцеловал ее и после небольшой паузы смог заговорить.

— Ну… что ж… это… это прекрасно! — воскликнул он. — Уверен, ты будешь очень счастлива. Савой — хороший мальчик, я бы сказал, он прекрасный мужчина. Лучшего выбора ты не сумела бы сделать. Надеюсь, мама тоже так считает?

— Я ей еще ничего не говорила. Она отдыхает. Кроме того… разве ты забыл, папочка, ведь я обещала — и не раз, — что ты будешь первым, кому я расскажу об этом? Но, разумеется, маме обо всем известно… я хочу сказать, она, конечно, догадывается. Женщины вообще скорее догадываются о таких вещах, нежели мужчины… равно как мужчины лучше разбираются во многих других делах! — Она растрепала ему волосы. — Кстати, Савой уже знает о моем решении… или скоро узнает. После обеда я послала в Викторию Джека с запиской.

Она поцеловала отчима, легко соскользнула с его колен, придвинула еще один стул и, усевшись поудобнее, взяла Клайда за руку.