— Но здесь же не говорится, когда он отходит. Только сказано, что с приливом. Чего-то я не понимаю…
— Конечно же, не понимаешь. Ведь пароходы на Огайо не имеют расписания, как океанские лайнеры. Они отходят и приходят в зависимости от состояния реки. Если ливень продолжится, то «Гонец» отойдет очень скоро. А это значит, что мне придется постоянно находиться в литейных и на верфи, чтобы успеть завершить свои дела до его отхода. А еще это значит, что если дождь прекратится, то мы можем не успеть на «Ричмонд». Поэтому нам лучше относиться к этому ливню, как к Божьему промыслу, и не забывать о том, что нет худа без добра, пусть даже из-за непогоды ты сидишь в отеле, как в клетке.
Оставив ее дочитывать газетную статью, он отправился в спальню сменить мокрую одежду и привести себя в порядок. Когда он вернулся в безукоризненном костюме, с посвежевшим от бритья лицом и набриолиненными волосами, она все еще читала газету с несколько озадаченным видом.
— Собирайся к ужину. Мне надо как следует поесть, полагаю, и тебе тоже. И пока мы будем есть, я объясню тебе все насчет прилива — большого повышения, как называют его старые капитаны.
Позже, когда они сидели в уютном, приятном ресторане и вкушали заказанных Клайдом устриц и тушеное мясо, он продолжил:
— Дожди в этих местах — явление сезонное, и они очень сильно влияют на судоходство по реке. Старожилы утверждают, что подъем реки почти впрямую зависит от количества осадков, соответственно — сколько дюймов осадков выпало, на столько футов и поднялась река.
— У них что, имеется постоянная официальная сводка того, сколько дюймов осадков выпало?
— Ну, сейчас она ведется не так тщательно и научно, как раньше это делал Томас Джефферсон, приятель твоего дедушки. Но в самом конце Маркет-стрит стоит старинный каменный индикатор с метками, показывающий глубину воды в футах за самой ближайшей отмелью. Как только эта штука отмечает подъем, на берегу сразу начинается суматоха. Все продукты, что хранятся на складах, поспешно спускают на грузовые платформы, и начинается погрузка. Как раз прошлым вечером, когда я пришел туда, там царила полная неразбериха. На мой взгляд, дождь лил намного сильнее обычного, и река уже поднялась… достаточно для легкого суденышка. Однако для «Гонца» нужно намного больше.
— И сколько же?
— Точно не знаю. Скажу завтра, когда вернусь.
— Четыре с половиной фута, — сообщил он Люси на следующий вечер. — Даже если дождя больше не будет — похоже, что небо прояснилось надолго, — «Гонец» сможет выйти утром в субботу. Об этом объявлялось в вечерней газете.
Суббота вполне устраивала Клайда: ему как раз хватило времени привести в порядок все свои дела.
На следующее утро он сказал, что ему надо съездить в Шузетаун, а на эту поездку уйдет практически весь день. Из Аллеган-сити они отправятся по железной дороге, проедут мост на Федерал-стрит, еще шестнадцать миль на поезде до Шузетаун-лайн, а потом пересекут реку на пароме. Если Люси хочет посмотреть на судостроительный завод, то такая возможность у нее будет.
Люси с готовностью и радостью согласилась. По дороге она весело болтала о каких-то пустяках. Как только они прибыли на верфь, Клайд отыскал для нее нечто вроде укрытия под одним из навесов, поставил туда стул и расстелил на нем свой красивый льняной носовой платок. Она довольно долго восседала на нем, вдыхая едкий запах стружки и опилок, пакли и дегтя и наблюдая за Клайдом: он ловко взбирался на деревянные шпангоуты[16], очень похожие на гигантскую грудную клетку. Рабочие ловко обтесывали сверкающие дубовые детали. Повсюду слышался тяжелый звук металлических ударов. Наконец, спустя длительное время Клайд вернулся к Люси в сопровождении довольно щеголеватого молодого человека, которого представил как мистера Сайреса Тетчера, одного из сотрудников. Мистер Тетчер официально поклонился миссис Бачелор и, сделав несколько стереотипных замечаний по поводу погоды и удивительного процветания Питтсбурга, вытащил из кармана маленький кожаный блокнотик и стал записывать туда какие-то данные, сообщаемые ему Клайдом. Люси совершенно ничего не понимала в том, что говорил ее муж мистеру Тетчеру. Это продолжалось несколько минут; затем мистер Тетчер опять поклонился, даже более официально, чем в первый раз, и попросил у миссис Бачелор прощения за то, что ему необходимо быть в конторе. Он еще раз извинился — если подобные вещи требуют извинения, — сказав, что было бы неплохо, если бы мистер Бачелор отправился в контору вместе с ним. Но сначала они отведут Люси к мистеру Портеру, добавил он, указывая на большой белый дом владельца верфи, расположенный на холме. Мистер и миссис Портер с огромной радостью примут миссис Бачелор, они уже ожидают ее. Также он уверен, что и миссис Бачелор получит удовольствие от знакомства с ними…
Когда Клайд спустя некоторое время зашел за Люси, то обнаружил ее за столом, уставленным Вустером[17], с удовольствием распивающей превосходный чай в обществе гостеприимных хозяев. Ее радость при виде его была столь очевидна, что он вновь упрекнул себя за то, что мало времени проводит с женой. Чтобы убедиться в правильности своей догадки, Клайд как-то спросил Люси, не ведет ли она дневник, и после ее признания, что она записывает кое-какие маленькие секреты в старенькую тетрадь, купил ей роскошный блокнот в кожаной обложке с крошечным золотым карандашиком и запирающейся застежкой в виде сердца. Судя по всему, блокнот ей страшно понравился, и она сказала ему, что, кажется, в него ей легче и свободнее записывать свои мысли, чем прежде. Он ни разу не повел ее, как обещал, в фешенебельный ресторан «Юрион депот» и, несмотря на то, что некоторые фабриканты и судовладельцы, с кем ему приходилось часто встречаться по делам, приглашали его с миссис Бачелор к ним домой на ужин, говоря при этом, что их жены были бы очень рады с ней познакомиться, он всегда уклонялся от этих приглашений. Он предпочитал никуда не водить Люси, обуреваемый тревогой, как бы она не услышала чего-то, на его взгляд, лишнего. Вот и сегодня Портерам с трудом удалось уговорить его присоединиться к чаю. На этот раз отказаться было просто невозможно, Клайд понимал это и, когда гостеприимные хозяева, прощаясь, радушно приглашали навестить их еще раз, с огромным облегчением осознал, что его тайна по-прежнему в безопасности.
Было совсем темно, и ночная смена уже начала свою работу при фонариках. Эта верфь, вообще-то самая крупная из всех питтсбургских верфей, работала в полную силу, сказал Клайд Люси, когда они возвращались к парому. И добавил, что еще ни одна верфь не могла угнаться за этой с выполнением заказов. Разумеется, многие предсказывали обреченность великих дней пароходства, считая, что война ускорила крах этого великого дела. И уже повсеместно началось строительство железных дорог. Клайд же полагал, что даже мельком брошенный взгляд на активную деятельность, кипящую на верфи сегодня вечером, должен убедить Люси, что все эти мрачные пророчества ошибочны. Да, конечно, в довоенные годы эти плавучие корабли временно водили по Миссисипи канонерки. Но теперь будут построены суда крупнее и лучше, и дело вновь станет процветать. Да, начнется быстрый подъем пароходства, он не сомневается в этом…
Когда на следующее утро они прибыли на борт «Гонца», ему пришлось признать, что возрождение былой славы пока лишь рисуется его воображению. Береговая полоса была серая, однообразная и намного грязнее остальной части города, к тому же со всех сторон доносился жуткий шум. Клайду пришлось помогать Люси пробираться среди грузовых платформ, груженных изделиями из стекла и металла, огромными мотками бумаги и ящиками с виски; а когда они все же добрались до сходней, то им пришлось испытать на себе нападение портовой шпаны, слоняющейся по берегу, наблюдающей за пассажирами и отпускающей в их адрес всяческие скабрезные замечания.
Он надеялся, что все изменится к лучшему, как только они окажутся на борту «Гонца», но почти сразу понял, что «Гонец» — совсем не то судно, какое ему следовало бы избрать для первого путешествия Люси по реке. Когда они поднимались по широкой лестнице, их буквально затолкали в весьма сомнительной толпе пассажиров, а клерк в небольшом офисе слева от входа, даже не застланном ковром, отнесся к ним без особой учтивости и небрежно протянул ключ от каюты, буркнув, что теперь этот ключ как бы приписан к ним. Спускаясь мимо пузатой печки в ресторан, где уже были накрыты столы для обеда, Клайд еще больше засомневался насчет достоинств «Гонца»; когда же он открыл дверь в каюту и увидел две узенькие койки, встроенную полочку с тазом и кувшином, а также треногий табурет, заполняющий и без того скудное пространство между койками, разочарование Клайда превратилось в острую неприязнь и раздражение.
— Тут какая-то ужасная ошибка, дорогая. Я заказывал люкс. Люкс для молодоженов. Разумеется, на этом судне он не должен быть слишком уж роскошным, но по крайней мере намного лучше этой дыры. Подожди меня всего несколько минут, хорошо? А если носильщики с нашим багажом придут прежде, чем я вернусь, вели им вынести багаж на палубу. Вот тут немного денег им на чай. А потом за нашими вещами присмотрит стюард.
И он поспешно удалился, оставив Люси сидеть на треногом табурете. Клайд снова направился в офис. Клерк, прежде просто неучтивый, на этот раз вел себя нагло и дерзко, как показалось Клайду, ибо сам был в бешенстве. Да, ему известно, что мистер Бачелор заказывал люкс, но случилось так, что в свое свадебное путешествие отправился кузен капитана. И кузен капитана Дина, который к тому же является его помощником, вместе с супругой уже заняли каюту, предназначенную для мистера Бачелора. А вообще они прибыли на судно еще ночью и до сих пор не проснулись, с гнусной усмешкой добавил клерк.