Ромеро коротко кивнул. Он вошел в лифт, не сказав больше ни слова.

Маттео усмехнулся и пошел за мной к машине. Его байк был припаркован прямо рядом.

— Ты знаешь, как заставить людей ненавидеть тебя. Ария, Ромеро…

— Мне плевать, если они меня ненавидят, пока делают то, что я говорю. Они оба навеки связаны со мной своими гребаными клятвами.

Маттео сел на мотоцикл. Я сел в машину прежде, чем он успел сказать что-нибудь еще, что заставило бы меня сорваться от злости.

Позже в тот же день я получил сообщение от отца.

Маттео вопросительно посмотрел на меня.

— Выглядишь так, словно проглотил горькую пилюлю.

— Отец хочет увидеться с нами.

Маттео поморщился.

— Опять?

— Пойдем. Хочу покончить с этим, как можно скорее.

Когда мы подъехали к особняку в Верхнем Вест-Сайде, где мы с Маттео выросли, внутри у меня все сжалось, как всегда.

Я ненавидел это чертово место, ненавидел воспоминания, связанные с ним. Снаружи она была царственно белой, но таила в себе только темноту. Свет не был частью нашего детства или настоящего.

Маттео уже ждал у подножия лестницы, ведущей к двойным дверям. Он всегда приезжал быстрее на своем байке. На его лице было то же опасение, что и у меня.

Поднимаясь по лестнице, мы ничего не говорили. Камера повернулась в нашу сторону.

Я набрал код, который должен был отключить сигнализацию, и отпер дверь. Охранники уже увидели наши лица и остались в своих комнатах в задней части дома. Мы с Маттео замерли в прихожей, когда раздался крик Нины.

— Прости, Сальваторе. Пожалуйста… — снова закричала она.

Моя рука сжалась в кулак.

— Отец, мы здесь!