— Ой, Энни! — Люсиль помахала мне рукой. — Давно не виделись! Как дела?

Тетушка обернулась. Надо отдать должное, у нее на лице не дрогнул ни единый мускул.

— Здравствуйте, тетушка Мири. Я все ещё с вами, — улыбнулась я. — Но ничего, не стесняйтесь. Хотите я сама потушу магию?

Тетка резко стянула с руки перчатку, демонстрируя ярко-красный окрас с умилительными черными горошками, и ткнула пальцем в зеркальную поверхность. Блеснула яркая вспышка. Перед глазами пошли световые круги. Зеркало снова отразило меня. Теперь слегка перекошенную.

— Как думаете, Энни сделает такую же маску мне? — сладкий, как медовая патока, голос Люсиль по-прежнему был слышан так четко, будто про меня сплетничали не на другом конце замка, а в тесной гардеробной с застывшими в воздухе вещами.

— Люсиль, почему ты всегда открываешь рот, чтобы изрыгнуть какую-нибудь глупость?! — немедленно обругала дочь Мириам. — Ты хороша и свежа безо всякой пошлой магии. Мужчины любят естественность. Спроси у старшего брата, он подтвердит.

— Ветта носила маску и уже вышла замуж, — проговорила кузина. — Правда, она сказала, что приходится даже спать в маске, но, как мне кажется, это совершеннейшие мелочи. Все говорят, что маски не портят кожу…

— Арветта носит маску? — перебила размышления воинственная тетка, видимо, обращаясь к матери грешницы, поправшей принцип натуральности во внешности.

— Мириам, ничего плохого в косметической магии нет, — встала на защиту старшей дочери тетушка Летти.

— Не хочу показаться навязчивой, но я вас по-прежнему прекрасно слышу, — заметила я.

По другую сторону зеркала воцарилось молчание, а тишина отдавала возмущением, словно следящее заклятие было моей, а не теткиной идеей. От очередной магической вспышки светляк под стеклянным колпаком на стене обиженно распался на крошечные светящиеся точки и резко слипся обратно. Чары сгорели, а вместе с ним и темная магия: застывшие в воздухе вещи сорвались на пол, и мне по макушке едва не тюкнули деревянные плечи с металлическим крюком.

— Проклятие! — пробормотала я, вжимая голову в плечи, и проворчала: — Дом, милый дом…

Наконец с вещами было покончено. Опустевший дорожный сундук, стуча дощечками, послушно сложился до размера небольшого ящичка и спрятал сам себя под комод. Кое-какие книги, шурша страницами, аккуратно легли на прикроватный столик возле лампы. Закрытый багаж с трудом уместился в гардеробную, остался только узенький проход к зеркалу, которым я планировала пользоваться по прямому назначению. В смысле, не красоваться в однотонных платьях, а со вкусом бесить тетку Мириам, ведь она лично превратила зеркало в следящий артефакт. Двусторонний! Ни один вменяемый темный чародей не проигнорировал бы столь щедрое приглашение.

Времени до возвращения деда оставалось много, и я устроила себе экскурсию по замку. Истван был монументальным, людным и пропитанным светлыми заклятиями. Помимо самого семейства он являлся домом для прислуги, учеников в магии и таких дальних родственников, что — уверена — даже дед Парнас вспоминал их имена, лишь полистав родовую книгу. Именно ради нее я заглянула в библиотеку.

Дух-хранитель, по сути нечисть, живущая среди книг и обязанная защищать семейное литературное наследие, прилетел не сразу, для начала присмотрелся. Я успела добраться до мощной «одноногой» подставки с родовым гримуаром, стоящей между письменным столом и магическим глобусом, по которому в детстве меня заставляли зубрить названия континентов и магических тварей, их населяющих. Резкий порыв ветра раздул мне юбку и взлохматил волосы, заставив прикрыть глаза.

— Развею, — вкрадчиво пригрозила бессловесному безобразнику.

Привидение рисковать не захотело, видимо, осознавало, что ни один светлый гримуар не стоит загробной жизни, и забилось под полку.

— Нечисть, раньше ты такой послушной не была, — хмыкнула я, вытаскивая из испорченного пучка две длинные костяные шпильки.

— Раньше ты ее и развеять не могла, — в глухой, сдавленной книжными стеллажами тишине прозвучал ироничный смешок Калеба.

Я давно перестала дергаться от неожиданности, скорее уж сразу била проклятием, но руки оказались заняты. Одна шпилька, вдруг приобретя подвижность, выскочила из пальцев и упала на потемневший от времени паркет. Тяжелые, еще влажные волосы непослушной волной рассыпались по плечам.