– Что с ними будет? – напоследок спросил литейщик.

– С шеффенами?

Штриттматер кивнул головой.

– Я этого пока еще не решил, мастер Уве, – ответил я ему честно. – Но без наказания они не останутся, хотя бы потому, что они напали с целью убийства на моего человека. Скорее всего, повесим за шею высоко и коротко, и будут они так висеть, пока не умрут.

– Я бы не хотел их смерти, сир, – неожиданно заявил литейщик. – Господь велел нам прощать.

И процитировал Библию:

– «Мне отмщение и аз воздам».

– Предлагаешь мне отпустить их, чтобы они снова тебя подловили, поймали и повесили?

– Нет, сир, я не настолько святой. Но у вашего родственника, местного дюка, наверняка есть каменоломни или еще какие тяжелые работы, на которых он мог бы их использовать, не убивая до природного конца их жизни – так моя совесть будет спокойна, сир.

– Хорошо. Я учту твое пожелание при вынесении им приговора. Но тебе придется поменять фамилию, чтобы сбить с толку других добровольных палачей из Мали́на. Ты славный мастер, и я уверен, что твое имя еще прогремит.

– Как скажете, сир. – Мастер опустил голову и практически пробубнил себе под нос: – Но как же тогда мне быть с именем, которым меня крестили?

Действительно как? Уве… Ульве… Ольве… Ольвер… Оливер… Оливье… попробовал я на языке разные лингвистические вариации.

Есть!

– Ты всегда будешь знать, что тебя крестили как Уве. Что означает – лезвие. Гордое имя. Но у разных народов есть аналоги одного и того же имени, только звучат они несколько по-разному. На языке франков тебя бы звали Оливье. Мы же тебя будем звать Оливер. Оливер Крупп. Нравится?

Мастер только пожал плечами, когда я ему присвоил самую знаменитую в мое время фамилию из металлургов.

– Как прикажете, сир.

– Выше нос, Оливер. К Богу ты всегда можешь обращаться как Уве, чтобы он не забывал о тебе и любил тебя. А вот для людей ты будешь мастер Оливер Крупп из Беарна. Но так тебя теперь должны называть не только все окружающие, но и жена и дети. Это для твоей же безопасности. К новому имени не так сложно привыкнуть, – заявил я, опираясь на собственный опыт. – В конце концов, те же кастильцы дают своим сыновьям по двенадцать – пятнадцать одинаковых имен зараз, и Бог их как-то отличает друг от друга.

Литейщик поднял голову и посмотрел мне в глаза с надеждой увидеть в них какой-то сакральный смысл своей дальнейшей судьбы.

– Я понимаю, мастер, что вас изводит безделье, но мы пока еще в пути. Обещаю, очень скоро у вас будет много работы. Причем работы срочной. Подумайте над этим рисунком пока, как лучше сделать такую штуку. – И я протянул ему сложенный лист пергамента, на котором между делом накорябал, как мог, чертеж мортиры в четыре калибра с концевой цапфой и пообещал: – На корабле мы с вами все обсудим намного подробнее. Там для этого будет время, которого сейчас у меня практически нет. Идите, успокойте семью.

Как только мастер попятился к двери, меня посетила новая мысль: