— Здесь? Мне показалось, ты говорил, что ни одно правительственное агентство не контролирует этот базар.

— Так и есть. Но инспектор все равно приходит. Это его частное предпринимательство, он занимается им в свободное от работы время. Каждый торговец обязан доказать, что он честно взвешивает и назначает справедливые цены. Того, кто не выдержит испытания, поколотят другие торговцы. За это инспектор получает вознаграждение. Местные торговцы не желают допускать нарушения правил.

— Но здесь все против правил! — воскликнул Престимион.

— Они так не считают, — ответил Септах Мелайн.

Действительно. Это мир в себе и сам по себе, этот ночной базар в Бомбифэйле, подумал Престимион. Он существует вне нормальных границ Маджипура, и ни понтифекс, ни корональ не имеют здесь никакой власти.

Инспектор мер и весов и его помощник-хьорт мрачно прошли дальше, в глубину рынка. Престимион и Септах Мелайн последовали за ними, туда, где разместились продавцы разного рода приспособлений для предсказания будущего. Некоторые из этих приспособлений были знакомы Престимиону со времени обучения в Триггойне. Это искрящееся вещество в маленьких полотняных пакетиках — пыль земзем, ею посыпают тех, кто серьезно болен, чтобы узнать, как будет развиваться болезнь. Ее привозят из Велализиера, разрушенной, населенной призраками столицы древних метаморфов. Маленькие, словно пригоревшие булочки — пирожки рукка, способные влиять на любовные дела. А это слизистое вещество — грязь с плавучего острова Мазулинд, оно может оказывать содействие в торговых операциях. Вот порошок делем-алоэ, который определяет дни, когда женщина наиболее готова к оплодотворению, он тогда ложится вокруг их грудей тонкими красными кругами. А это любопытное устройство…

— Оно не представляет для вас никакой ценности, милорд, — внезапно произнес кто-то слева от него, низким, звучным голосом, донесшимся до Престимиона откуда-то сверху — Не стоит даже обращать на него ваше внимание.

Престимион держал в тот момент маленький механизм в форме магического квадрата, который, если попадал в руки знатока, мог дать ответ на любой вопрос в виде чисел, требовавших расшифровки. Он машинально взял его со стойки, но, услышав неожиданный комментарий незнакомца, бросил, словно обжегшись о горячий уголь, и поднял взгляд на заговорившего с ним.

Это был еще один представитель рода су-сухирисов: огромный субъект с кожей цвета слоновой кости, одетый в простые черные одежды, подпоясанные красным кушаком. Его левая голова с высоким лбом спокойно и бесстрастно смотрела сверху вниз на Престимиона, а правая устремила взгляд куда-то в другую сторону.

Престимион немедленно ощутил внутренний дискомфорт и неприязнь.

Эти высокие двухголовые существа выглядели столь странно, от них веяло таким ледяным холодом, что трудно было чувствовать себя с ними свободно. Гораздо легче было привыкнуть к присутствию крупных, мохнатых, четвероруких скандаров, или крохотных вруунов с их многочисленными щупальцами, или даже похожих на рептилий гэйрогов, огромное число которых осело на другом континенте. Инопланетяне, подобные скандарам, вруунам и гэйрогам, были не более человекоподобными, чем народ су-сухирисов, но у них, по крайней мере, было по одной голове.

Кроме того, у Престимиона были собственные причины для антипатии к расе су-сухирисов. Именно Санибак-Тастимун, личный маг Корсибара, своими лживыми обещаниями блистательного успеха настойчивее всех подталкивал беспомощного и глупого принца к обреченному на провал захвату власти. Именно при помощи заклинаний Санибак-Тастимуна войска Корсибара так долго побеждали в гражданской войне. И в самые последние мгновения войны, когда для узурпатора все было уже кончено, именно Санибак-Тастимун убил Корсибара, который в отчаянии бросился на коварного мага, а заодно и сестру Корсибара Тизмет, в ярости пытавшуюся отомстить за смерть брата.

Но Санибак-Тастимун погиб несколько мгновений спустя от руки Септаха Мелайна, и сам факт его существования, вместе со многими другими, был стерт чародеями из памяти всей планеты, как и воспоминания о гражданской войне. Но этот су-сухирис, кем бы он ни был, не имел отношения к тем событиям, и едва ли его можно винить в грехах соплеменника. А су-сухирисы, напомнил себе Престимион, равноправные граждане Маджипура, и ему не пристало относиться к ним свысока.

Поэтому он довольно спокойно ответил:

— Полагаю, у тебя есть причины не доверять этим маленьким механизмам?

— Я отношусь к ним с презрением, милорд, а не с недоверием. Это бесполезные вещи. Как и большинство устройств, предлагаемых здешними продавцами. — Двухголовое существо широким жестом длинной руки обвело помещение базара. — Есть истинное предвидение, и есть бесполезные изделия, изготовленные для обмана глупцов, — в большинстве своем они достойны презрения.

Престимион кивнул. Потом спросил очень тихо, глядя высоко вверх, в холодные, изумрудные глаза чужака:

— Ты назвал меня «милорд». Причем дважды. Почему?

Холодные глаза изумленно прищурились.

— Ну, потому что так принято, милорд! — И су-сухирис быстро поднял вверх костлявую ладонь, изобразив знак Горящей Звезды. — Разве не так?