– Что можете сказать по поводу России, коллега Казен?

– Россия могла бы и не воевать с Германией в 1914 году, шеф, – сказал я, – а вот СССР становится сильнее и слабее одновременно. Он строит заводы и фабрики, покупает оборудование за границей, укрепляет армию и одновременно уничтожает опытных управленцев. Возьмите армию. Процесс по «делу Тухачевского». Расстреляны маршал Тухачевский, командармы Якир, Уборевич, Эйдеман, Корк, Фельдман, Примаков, комкор Путна. Начались широкомасштабные репрессии не только в армии, но и в самом обществе. Причём репрессируются те, кто имеют самостоятельное мнение и творческий подход к делу.

– Вот именно, дорогой Казен, – оживился Мюллер, – вы ухватили самую суть укрепления советского строя. Тотальная слежка за всеми людьми и за всеми делами. Органы НКВД как орган партии большевиков взял под контроль всю страну. Это им удалось. Они борются со своими коммунистами, которые неправильно понимают значение социализма, точно так же, как и мы реализуем указания нашего фюрера по вопросам социализма. Мы близки идеологически с Советским Союзом. Наши партии проникают во все ячейки общества, но мы не добились, чтобы и наше управление стало самой массовой организацией, обеспечивающей контроль всех процессов не только в Германии, но и там, где сильно влияние Германии. Вы едете со мной в Москву. Будете моим переводчиком и советником на переговорах в НКВД.

– Как в НКВД? – удивился я.

– А вот так, в НКВД, – не скрывал своего торжества Мюллер. – Мы покажем всему миру, насколько сильна Германия и насколько сильны её возможности, если в вопросах безопасности и борьбы с инакомыслием даже Советский Союз помогает Третьему Рейху. Таким образом, мы дезавуируем переговоры между Советским Союзом и западными плутократиями по предотвращению распространения национал-социализма в мире. Мы сыграем хорошую игру, и все козыри будут у нас. Посмотрим, что скажет нам Польша в ответ на наши требования о возвращении города Данцига, который они назвали Гданьском, и постройки экстерриториальных шоссейной и железной дорог для связи Восточной Пруссии с собственно Рейхом. Через неделю мы выезжаем в Москву. Готовьтесь, коллега.

– Слушаюсь, шеф, – сказал я, – если будут разрабатываться какие-то документы, то было бы желательно просмотреть их на предмет правильности перевода на немецкий язык.

– Ваше стремление похвально, – сказал Мюллер, – пока речь пойдёт об общих принципах взаимоотношений, но к разработке соглашения о сотрудничестве вы будете привлечены обязательно.

– Вот и началась настоящая работа, – подумал я.

Вчера во время возвращения из кафе после обеда на противоположной стороне улицы видел полковника Миронова. Его улыбка сказала о том, что нужно ждать сообщения по радио. Но как сделать так, чтобы не привлекать внимания хозяйки к тому, что я буду слушать по радио? Любая домохозяйка знает, что в случае, если кто-то слушает передачи западных радиостанций или шифрованных сообщений, нужно сообщать в гестапо по указанному в памятках телефону. Очень многие люди проявляют бдительность и сообщают о подозрительных моментах. По поводу слушания западных радиостанций я переговорил с начальником подотдела Шрёдером.

– Похвально, коллега, – сказал он, – нужно совершенствовать знание иностранного языка и быть в курсе событий, которые происходят в подведомственной территории.

– Только вот не знаю, господин гауптштурмфюрер, как мне дома слушать радио, чтобы моя квартирная хозяйка не написала на меня заявление в наше управление? – спросил я совета.

– Это очень просто, коллега Казен, зайдите в технический отдел и попросите наушники для прослушивания бытового приёмника, – сказал мой начальник, – обратите внимание на московские новости, – он заговорщически подмигнул мне, – я тоже включён в состав делегации на переговорах в Москве.

В техотделе мне подобрали удобные наушники с регулировкой громкости и показали, как нужно подключать к выходу радиоприёмника.

С наушниками в пакете я вернулся домой, вошёл в залу и остолбенел. На диване сидела Элиза.